Том Клэнси - Без жалости

— Он был опытным дилером? — спросил Райан у полицейского.

— Достаточно опытным, чтобы не подпустить так близко постороннего.

Лейтенант наклонился к трупу и ощупал правое бедро жертвы.

— Револьвер все еще на месте.

— По-видимому, это был кто-то, кого он знал, — произнес Дуглас, выражая свои мысли вслух. — Хорошо знал и потому подпустил к себе так близко, в этом можно не сомневаться.

— Охотничье ружье трудно спрятать под одеждой, даже обрез. Неужели он ничего не заподозрил? — Райан отошел назад, предоставив возможность судмедэксперту заняться своим делом.

— У него чистые руки, никаких следов борьбы. Стрелявший подошел вплотную, и наш приятель даже не встревожился. — Дуглас сделал паузу. — Черт побери, но ведь выстрел из охотничьего ружья очень громкий! Неужели никто ничего не слышал?

— Время смерти — пока могу только сказать, что это произошло часа в два или три, — заметил судмедэксперт, потому что и на этот раз еще не наступило трупное окоченение.

— Ночью на улице совсем тихо, — продолжал Дуглас. — Выстрел из охотничьего ружья слышен чертовски далеко.

Райан взглянул на карманы брюк. Снова не видно, чтобы они оттопыривались от денег. Он огляделся вокруг. Из-за полицейского ограждения за ними наблюдало человек пятнадцать. Уличные развлечения находятся там, где что-нибудь происходит, и на лицах зрителей было такое же бесстрастно-клиническое выражение, как и на лице судебно-медицинского эксперта.

— Может быть, это тоже дело рук «дуэта»? — спросил Райан, ни к кому не обращаясь.

— Нет, — тут же произнес врач. — Он убит из одноствольного оружия. Двустволка оставила бы следы порохового ожога слева или справа от входного отверстия, да и сам ожог выглядел бы по-другому. При стрельбе из ружья двенадцатого калибра с такого расстояния требуется только один выстрел. Короче говоря, его убили из одноствольного ружья.

— Аминь, — заключил Дуглас. — Кто-то занимается Божьим промыслом. Три торговца наркотиками убиты за два дня. Если это будет продолжаться, Марк Шарон может остаться без работы.

— Том, — поморщился Райан, — только не сегодня. — Еще одна папка, подумал он. Еще одно ограбление торговца наркотиками, осуществленное в высшей степени эффективно — но не тем же парнем, который убил Джу-Джу. Другой метод действий.

Снова душ, снова выбритое лицо, снова пробежка в парке Чинкуапин, во время которой он мог обдумать свои дела. Теперь его облик и место нахождения соответствовали внешнему виду машины. Операция идет в соответствии с планом, подумал Келли, поворачивая направо на Бельведер-стрит и пересекая улицу, перед тем как бежать обратно, завершая третий круг. Это приятный парк. Плохо оборудованная игровая площадка для детей, зато они могут бегать и играть, как им заблагорассудится, как и поступали многие из них под надзором нескольких соседских матерей, сидящих с книгами у колясок со спящими младенцами — они тоже скоро вырастут и тоже будут наслаждаться травой и открытым пространством. Поблизости шла игра в бейсбол с явно недостаточным числом игроков. Отбитый мяч пролетел мимо бейсбольной рукавицы девятилетнего игрока и упал рядом с тропинкой, по которой бежал Келли. Он подхватил мяч и бросил его обратно мальчику. На этот раз маленький бейсболист поймал мяч и крикнул «спасибо». Мальчонка помоложе бросал «летающую тарелку» — не слишком умело — и едва не наткнулся на Келли, которому пришлось предпринять маневр уклонения. Мать ребенка смущенно посмотрела на него. Келли улыбнулся и дружелюбно махнул рукой.

Вот такой и должна быть жизнь, сказал он себе, мало отличающейся от его собственных детских лет в Индианаполисе. Отец на работе. Мать с детьми. Трудно одновременно быть хорошей матерью и работать, особенно когда дети еще маленькие; или по крайней мере надо, чтобы матери, которым приходится работать или которые хотят работать, могли оставить детей под присмотром знакомой, не сомневаясь в том, что малыши будут находиться в безопасности, проведут лето среди зелени, под открытым небом, в играх и развлечениях. И все-таки общество привыкло признавать, что для многих семей это неосуществимо. Вот этот район резко отличался от того, где он проводил операции, и привилегии, которым радовались здешние ребятишки, совсем не должны быть привилегиями, потому что как может ребенок вырасти и стать нормальным человеком без жизни в подобном окружении?

Это опасные мысли, сказал себе Келли. Логическим выводом будет желание попытаться изменить весь мир, а это выходило за пределы его возможностей, подумал он, заканчивая трехмильную пробежку с приятным ощущением в своем потном и усталом теле. Он перешел на шаг, чтобы немного остыть, прежде чем возвратиться на машине к себе на квартиру. Со стороны детской площадки доносился смех, визг, сердитые возгласы «обманщик!» за какое-то нарушение правил, не совсем понятных обоим игрокам, и препирательства по поводу того, кто выбыл и кто вступил в какой-то другой игре. Келли сел в машину и захлопнул дверцу, оставив позади эти звуки. Разве он сам не обманывал? Он нарушал правила, которые отлично понимал, и все-таки нарушал их ради торжества справедливости или того, что он называл справедливостью в душе.