Сергей Кулаков - Курильская обойма

У дальнего окна стоял Одзаки, невозмутимый, как японский бог. Одним глазом он посматривал на заложников, другим следил за теми, кто находился в комнате.

Сбоку от входа напружинился Толстый, держал Одзаки на мушке. Чуть дальше, опустив пистолет, сидел верхом на стуле Барс. Между ним и Одзаки возвышался длинный массивный стол с оргтехникой и пультами управления.

– Доброе утро, – сказал Роман, глядя на Одзаки.

Тот едва заметно усмехнулся, но ничего не сказал. Если в его глазах и промелькнуло изумление, то он сумел быстро его скрыть.

– Ну, что вы тут застряли? – спросил Роман Барса, подвигаясь ближе к столу.

– Да вот, разговариваем.

– Угу. Дело хорошее…

Одзаки предостерегающе поднял руку. В ней был зажат взрыватель, кнопка вдавлена большим пальцем. Стоит отпустить палец – и резервуары с миллионами тонн горючего превратятся в огромный факел, который уничтожит платформу в одно мгновение.

Одзаки еще не знал, что все его люди перебиты. Он потребовал, чтобы бойцы Лютого присоединились к заложникам, и ждал выполнения своего приказа, угрожая привести взрывное устройство в действие.

Ситуация сложилась патовая. Выполнить требования Одзаки невозможно чисто технически. Он остался один и очень скоро узнает об этом. Один в поле не воин, это понятно даже фанатику-террористу. Но и он не пойдет на попятный. Терять ему нечего, он запросто отпустит палец. Нейтрализовать его невозможно. Единственный вариант – дотянуться до него и попробовать зажать руку со взрывателем – был нереален. Он обладал прекрасной реакцией, к тому же загородился массивным столом. Одно движение – и он отпускает кнопку. Стрелять бессмысленно, результат абсолютно тот же. Взрывчатку внизу обезвредить не удалось. Там было сложнейшее пусковое устройство закрытого типа, одно небольшое вмешательство, которое мгновенно вызывало взрыв.

Где же выход?

– Можно оставить нас наедине? – спросил Роман.

– Ты уверен? – помедлил с ответом Барс.

– Да.

Барс пожал плечами, сделал знал Толстому, и они вместе вышли из диспетчерской. И даже дверь за собой прикрыли. Барс, опытный специалист, видел, что они ничего не могут сделать, чтобы помешать Одзаки. Взрыв лишь дело времени. Очень короткого времени. По сути, они все обречены. И какая разница, каким способом Роман попытается спасти ситуацию? Получится – честь ему и хвала, не получится – прими, господи, наши грешные души.

– Ты все дже ушер от них? – заговорил первым Одзаки.

– Как видишь, – кивнул Роман.

– Зачем ты пришер?

– Спасти людей.

– Ты ищешь смерти.

– А ты, Одзаки-сан, ее не ищешь?

Одзаки повел резной бровью. Промолчал.

– Послушай, чего ты добиваешься? Ваша операция возле Кунашира провалилась. Цунами не будет. Твое правительство отвернулось от тебя. Зачем ты захватил эту вышку? Ты все равно ничего не добьешься.

– Они предари меня, – сквозь зубы сказал Одзаки. – Но я буду бороться за мою Японию.

Он пробормотал какую-то фразу на японском. Роман внимательно следил за выражением его лица. Знать бы, что он там бормочет.

– Ты только погубишь рабочих, которые даже не знают, в чем суть вопроса, – возразил Роман. – Но ничего никому не докажешь.

– Нет, они будут срушать меня! – повысил голос Одзаки. – И дерать, как я скажу. Сейчас ты идешь к зарожникам, а мои рюди идут сюда! Одна минута!

Он поднял перед собой взрыватель.

– Твои люди мертвы, Одзаки-сан, – сказал Роман.

Одзаки какое-то время смотрел ему в глаза, затем усмехнулся и покачал головой:

– Ты хочешь обмануть меня. Сэй молчит, но я знаю, она жива. И другие тоже.

Роман разжал кулак с фигуркой божка, показал Одзаки:

– Узнаешь?

Глаза Одзаки расширились, ноздри прямого носа затрепетали. Роман бросил божка на стол.

– Сэй мертва, Одзаки. И все мертвы. Ты остался один. У тебя никого больше нет. Твое правительство от тебя отказалось. Люди, которые были тебе верны, погибли. Ты больше ничего не можешь сделать. Все кончилось.

– Морчи! – выкрикнул Одзаки.

Лицо его свело судорогой, голова дрожала.

«Вот и п…ц», – подумал Роман, глядя в его побелевшие глаза.

– Ты мужественный человек, Одзаки-сан, – продолжил он. – Я знаю, ты честно боролся за свои убеждения. И я уважаю твою борьбу. Может быть, ты не знаешь: твой дед, Есидзиро Одзаки, попал в плен без сознания и скончался от ран, не приходя в себя. На тебе нет позора. Твой дед был истинным героем.

Застывшие глаза Одзаки дрогнули, немного оживая.