Виталий Гладкий - Убить зверя

– Еще как случилось. Загостился я тут у "пахарей"…

– Понял. Адрес?..

Майор наплел черт знает что – опять-таки на всякий случай – но бывший опер сразу выловил из словесного потока необходимые координаты, что и подтвердил так же иносказательно.

– Конец связи, – сказал Балагула. – Будем через полчаса. Продержитесь?

– Да уж постараемся…

Оставалось только ждать. Клевахин проверил пистолет и возвратился к остальным затворникам.

День потихоньку клонился к вечеру.

Одеяло было мокрым от пота, а подушка превратилась в дурно пахнущий влажный блин. Почти всю ночь Базуля трясло, как эпилептика, и лишь к утру нервный криз пошел на убыль. С таким состоянием старый вор был хорошо знаком еще со времен своих многочисленных отсидок по тюрьмам и лагерям, а потому врача звать не стал, лишь выпил горячего молока с медом и таблетку импортного аспирина. Он знал, что никакие доктора и лекарства не избавят его от сидевшего внутри беса, который крутил свою адскую динамо-машину невзирая на время года и количества денег в кармане. К старости Базуль начал понимать, что нельзя быть постоянно в состоянии сжатой пружины, когда-нибудь все равно последует надлом, но его нынешний статус вовсе не предполагал полную безмятежность, хотя возможностей для приятного времяпровождения у него вполне хватало.

С головы не уходила страшная картина побоища, сотворенного неизвестной тварью в его собачьем питомнике. Когда он пришел в сознание и, собрав охранников и вызвав Балагулу, начал проводить расследование случившегося, первое, что ему пришло на ум, был вопрос: каким образом зверь открыл запертые на засовы вольеры? То, что он не оставил следов, объяснить, пусть с натяжкой, можно было – ночью шел снег. Но опять-таки, прошла всего лишь пороша, и полностью загладить снежный покров она, конечно же, не могла. И тем не менее, территория владений Базуля была девственно нетронута и ни единое углубление, бороздка или холмик не напоминали о ночных событиях.

Мистика? Нечистая сила? Когда заикнулись о потустороннем, Балагула промолчал, но скептически хмыкнул. И Базуль был с ним согласен – он тоже не верил ни в черта, ни в Бога, хотя, повинуясь современной моде на показушную набожность, которой грешили все большие и малые шишки от бизнеса и политики начиная с "челнока" и кончая президентом, храм иногда посещал и денег на церковные нужды не жалел.

Тогда что это? Балагула подозревал, что нападение на вольер – отлично спланированная операция "третьей" силы. Если это так, то нужно отдать должное его таинственным противникам – удар был нанесен в самое больное место старого вора "в законе". Деньги – всего-навсего тлен, бумажки, пусть и нужные, но бездушные и жестокие в своей свободе выбирать хозяина. А вот собаки – совсем другое дело, пусть их и натаскивали на роль убийц. Любовь к друзьям человека у Базуля сохранилась с детства, когда он, голопузый, гонял наперегонки с соседским Шариком. Она не поколебалась даже тогда, когда во время побегов из зоны его преследовала охрана с ищейками.

Пожар в казино Арутюняна тоже не случайность. Расследование дало четкое и недвусмысленное заключение – поджог. Но про то ладно – начинка игорного зала уже себя давно окупила. Месяц на ремонтновосстановительные работы, еще сколько же – чтобы заказать и смонтировать новое оборудование, и денежный ручей снова потечет в его хранилище. А вот касаемо сейфа… Суперсовременную бандуру вскрыли настолько мастерски – швейцарскую, патентованную! – что его старые приятели-"медвежатники", которых Базуль экстренно пригласил со всех концов бывшего Союза в качестве экспертов, только руками развели. Все в один голос заявили, что на такой финт был способен лишь один-единственный человек – асс-бобер [25]по кличке Гомон. Но он умер от старости пять лет назад и двое из приглашенных лично отдали последние почести коллеге по ремеслу. Поскольку с того света еще никто не возвращался, то вариантов было всего два (если исключить сговор пройдохи Гарика с бухгалтером – они могли открыть сейф только вместе, пользуясь специальными ключами, не имеющими аналогов): или на воровском горизонте появился новый спец экстракласса, или… Вторая версия уводила в такой мистический мрак, что ее побоялись рассматривать – как ни странно, почти все старые урки оказались суеверными…

Балагула явился лишь к вечеру. Базулю очень хотелось с кем-нибудь побеседовать, чтобы отвести душу, но Шатоха на роль кореша явно не тянул, а отрывать своего помощника от текущих дел для слюнявого трепа "положенец" просто не имел права. Потому когда квадратная башка бывшего опера нарисовалась в дверном проеме, старый вор почувствовал что-то наподобие радостного возбуждения – будто он был в зоне и ему вручили справку об освобождении.