Виталий Гладкий: Зверь по имени Кот

По обочине скверно заасфальтированной дороги в сторону уже виднеющегося на горизонте города шел (вернее, брел) худощавый мужчина в изрядно помятой, но чистой хлопчатобумажной робе синего цвета. Серые глаза путника пугали полной неподвижностью: он смотрел, почти не мигая. Его аскетическое лицо казалось совершенно бесстрастным, а движения были замедленными и немного неуклюжими — как у заводной механической куклы. Создавалось впечатление, что если хорошо прислушаться, то можно услышать, как внутри у мужчины поскрипывают несмазанные шарниры.

Мужчина был далеко не стар, но его короткие темно-русые волосы уже окропила седина, а морщины, изрезавшие лоб глубокими бороздами, подсказывали проницательному наблюдателю, что ему довелось много страдать, и что жизненный путь мужчины был извилист и тернист.

Подтверждением этому выводу служили два шрама. Первый (не очень заметный) на правом виске — светлая полоска на фоне волос, будто по виску чиркнули наждачным кругом. И второй — рваный — на лбу. Наверное, хирург, который зашивал рану, был слабо квалифицированным или отнесся к своей работе небрежно.

Мужчина шел, глядя прямо перед собой и совершенно не обращая внимания на редкие машины, проезжающие мимо. Впрочем, их было немного: дорога не основная, практически проселочная, поэтому движение по ней слабое.

Какой-то чересчур сердобольный водитель маршрутного такси решительно притормозил возле мужчины, надеясь, что тот воспользуется оказией, но путник даже не посмотрел в его сторону. Недовольно фыркнув и пробормотав под нос «Блин!..», шофер надавил на педаль газа сильнее, чем следовало, и шины «Газели» прошлифовали асфальт, оставив в знойном воздухе запах горелой резины.

Маршрутка умчалась, и некоторое время шоссе оставалось пустынным, пока на горизонте не появилась милицейская «Лада» девятой модели с мигалками на крыше. Наверное, сидевшим в машине сотрудникам ДПС мужчина показался подозрительным, потому что «девятка» съехала на обочину, преградив путнику дорогу.

— Эй, гражданин, остановитесь! — приказал старший сержант, вылезая из кабины.

Мужчина послушно исполнил приказание. Он стоял перед сержантом едва не навытяжку: руки по швам, подбородок поднят, а в глазах пустота и безразличие — как у видавшего виды бойца, которому все равно, что наступать, что отступать, лишь бы команда была, на поясе — подсумок с полным боекомплектом, а в вещмешке — сухой паек.

— Предъявите документы! — потребовал сержант.

Похоже, вполне мирный с виду путник вызвал в нем некие, скорее всего неосознанные, опасения, потому что сержант вплотную к нему не подошел и держался насторожено, следя за каждым его движением.

— Документы? — с недоумением переспросил мужчина. — Я не понимаю…

— А что тут непонятного? Паспорт, удостоверение какое-нибудь… на худой конец справка, или что там у вас есть.

Упоминание справки наводило на однозначную мысль: сержант уже почти уверился, что перед ним бывший зэк, который совсем недавно вышел на свободу.

— Нет у меня… ничего нет… — Мужчина виновато потупился.

— То есть, как это — нет?! — возмутился сержант. — Почему — нет?

Впрочем, его возмущение несколько наигранно. Редко кто из законопослушных граждан, проживающих в провинциальном городе, где служил сержант, носил в кармане паспорт или какое-нибудь другое удостоверение личности — чай, не Москва. И это ему было хорошо известно. Но сержант, не будучи новичком в дорожно-постовой службе, привык доверять интуиции. Мужчина был НЕ ТАКОЙ как все.

Его нельзя было назвать бомжем, но и на работягу он не смахивал. Однако крепкие жилистые руки мужчины подсказывали искушенному наблюдателю, что им хорошо знаком физический труд. Этот вывод подтверждала и крепкая, худощавая фигура путника — на его теле нельзя было найти ни единого грамма лишнего жира.

«Точно, бывший зэк…» — совсем уверился в своей правоте сержант и почувствовал себя гораздо раскованней. Он вдруг вырос в собственных глазах до начальственного размера, и в его голосе прорезались нотки барского превосходства, совсем не свойственные менту столь ничтожно низкого звания.

— Ну… не знаю, — тихо ответил мужчина. — Не помню… ничего не помню! — Последнюю фразу он произнес с надрывом.

— Что, и фамилию не помните?!

— И фамилию…

— Гражданин по фамилии Никто, и звать его Никак… — Сержант хищно ухмыльнулся. — Знакомая ситуация…