Сергей Зверев - Минный дрейф

– Не стесняйтесь, Наташенька, идите сюда, – проворковал Полундра, пришвартовав лодку неподалеку от лагеря, но так, чтобы между суденышком и берегом оставалось метра два воды. Сам он, обутый в высокие, почти до пояса, рыбацкие бахилы, спрыгнул в реку и теперь стоял в воде, игриво протягивая девушке руки. – Раз уж ты моя любовница…

На гидрографе были невысокие, изящные резиновые сапожки, которые вряд ли спасли бы ее от воды: у берега здесь было выше колена. Поэтому девушка размышляла недолго и без каких-либо эмоций приняла объятие рук Сергея.

Приняв драгоценную ношу, Полундра нарочито медленно двинулся к лагерю, с каждым шагом все крепче прижимая пахнущую рекой девушку к себе.

– Можешь обнять за шею, – посоветовал елейным голосом боевой пловец. – Мне так будет удобнее нести. Ты что? – неожиданно взвился он, едва не уронив гидрографа в реку. – Чего ты щиплешься?

– Ты – не удав, – спокойно ответила девушка, – а я не кролик. Что ты меня жмякаешь? Больно. А пообедать тебе мною вряд ли удастся.

– Я и не думал, – презрительно фыркнул старший лейтенант, – подумаешь… – Он опустил девушку на поросший травой берег и направился обратно к лодке за нехитрой поклажей.

Из-за невысокого кустарника показалась голова Геннадия Геннадьевича:

– Вовремя явились, – обрадованно произнес он, – ужин как раз поспел. А что тут у вас произошло? – поинтересовался он, глядя на надутого Полундру, который вытаскивал из лодки снаряжение, и хитро улыбающуюся Наташу. – Поругаться уже успели, что ли?

– Свой статус выясняли, – ответила девушка. – Ваш подчиненный меня в свои любовницы записал, а я, знаете ли, как-то против этого.

– Ну и зря, – негромко пробурчал Полундра, и Наташа, не выдержав, громко рассмеялась. Смех у нее, как и сама девушка, был потрясающе красивый. Александр тоже улыбнулся. Небольшой конфликт был разрешен.

– Ладно, идите к стойбищу, – поставил точку в этом деле Малиновский. – Я сейчас подойду, только удочки достану. Поздно уже для рыбалки, поплавков не видно, – добавил он и двинулся в сторону небольших зарослей камыша.

Наташа и Сергей быстро переоделись в ветровки, сменили резиновую обувь на удобные кроссовки и уселись возле костра. Вскоре подошел Малиновский, и троица расположилась на ужин.

– Хорошо… – мягко протянул Сергей, засовывая в тлеющие уголья несколько картофелин. – Романтика…

Вечер и в самом деле напоминал эпизод из фильмов 60-х годов. В темнеющем августовском небе зажглись первые звезды, круг от света костра с каждой минутой становился все ýже, прижимая теснее друг к другу сидящих вокруг очага людей. Над котелком колдовал Малиновский, разливая по тарелкам густую, пахучую уху. На самодельном мангале запекался недавний улов, покрываясь аппетитной желтой корочкой. Рядом, на импровизированном столике лежал мягкий, крупно нарезанный хлеб, дымилась размятая вареная картошка с кусками тушеного мяса, свежие огурцы, помидоры и перья зеленого лука.

А когда Наташа достала небольшой японский магнитофон и из динамиков душевно запел Ободзинский про «…эти глаза напротив, чайного цвета…», стало совсем уж душевно.

– Хорошо, – снова повторил Полундра. – Не хватает только гитары и водочки.

– Гитару не обещаю, – ухмыльнулся Геннадий Геннадьевич, – а водочка, да под горячую ушицу… Наташенька, – обратился он к девушке, – подай-ка мне термос.

Приняв из рук девушки литровую посудину, он аккуратно разлил по кружкам холодную водку и провозгласил тост, призывая всех присоединиться к нему:

– Давайте за наш успех. Чтобы мы все сделали как надо. А уж потом можно будет посидеть и душевно.

– Опять про работу, – поморщился Полундра, проглотив свою дозу жгучего напитка, – лучше бы о… – он сразу осекся под лезвием девичьего взгляда.

– Про работу, Сережа, про работу, – подтвердил капитан третьего ранга, прихлебывая из тарелки пахучий суп. – Пока вы там выясняли свои семейные отношения, – продолжал Малиновский, – я вот о чем подумал: твоя мысль о радиоминах, безусловно, хороша. Но мне кажется, что диверсант будет сейчас действовать по другому принципу.

– Это почему же? – поинтересовался Полундра, круто соля надкусанный помидор. – Что ему может помешать?

– Ребята из Большого дома, – ответил Геннадий Геннадьевич. – Посудите сами. – Он отставил в сторону тарелку, утер рот кусочком хлеба и закурил, готовясь вести серьезный разговор. – Взрывы должны продолжаться. И не позднее, чем завтра или послезавтра. А иначе в этой заварушке нет смысла. Так?