Алексей Шерстобитов - Чужая жена [СИ]

От алкоголя пришлось отказаться, с семьей виделся он урывками, жену и мальчика привезли всего дважды. Но это показалось на трезвую голову целыми событиями — он ощутил, что они есть и дороги ему!

Посещающий его Ренат, появлялся на два часа — три часа в день. При этом его внешний вид вызывал вопросы. Казалось, что «зеленый змий», потеряв одного своего адепта, накинулся на другого, по лености своей, на близ находящегося. Круги под глазами, иногда проявляющееся полусонное состояние, задерживаемые ответы на вопросы шефа, все это нервировало, тем более на фоне отсутствующего привычного «лекарства».

С другой стороны, молодой человек пахал за двоих, а подготовка жеребьевки только кажется простым занятием, на деле это постоянный форс-мажор, реагировать на который необходимо сразу, многое меняя в процессе.

Только сам Ренат знал доподлинно, что будет значит следующая неделя и в жизни его начальника, и для его семьи, и в карьере. Когда мы поймем, какой фронт работ проделал этот ответственный человек — то невольно задумаемся, а почему не он на месте Светищева.

На пятый день лечения после не очень спокойной ночи к нему привозили семью. Три часа пролетели, как один вздох, выдыхать после которого он не хотел. Первый приезд Андрей заметил, какой-то печальный взгляд супруги, будто пелена чего-то недоброго овладела ее мыслями. Так было только час, следующий сменился улыбкой, выражающей надежду. Женщина не отходила от него и не отрывала своих глаз. Прощаясь, она просила его не меняться, хотя бы до следующего раза.

Закрывшаяся дверь холла клиники, скрыла настоящего человека, которого он любил, и перед которым становилось стыдно. Только сейчас он начал понимать, что он делал, старательно разрушая их чувства, их сокровенные отношения, хранящиеся в тонкостенном сосуде, причем с упорством хранимые только ей одной.

Ушедшая любимая, сразу заместилась в воображении всплывающими воспоминаниями, нагрянувшими целыми волнами, сопротивляться которым он и не мог, и не хотел.

Этот ее взгляд, как острое лезвие, вскрыл, освежил, словно промыв в ледяной воде, все его чувства, до этого замаринованные в алкоголе. Он уже осознал, если не остановиться и не приготовить из них достойного блюда, укрепив их, то они пропадут, зачерствев и засохнув, оставив только горькое послевкусие сломанного при откусывании зуба и мучительным попирательством приставучей совести.

Именно надежда блеснула в ее взгляде, а блеснув, не потухала. Он вспомнил этими несколькими часами еще недавнее счастье, но чувствовал, что простого выхода не будет. Какое-то сомнение, будто смеясь, насильно опускало шлагбаум на его пути. Постепенно он осознавал, что это! Никто не посмел ему сказать, кроме Державы, правду. Тогда он посмеялся над ним, теперь готов целовать ноги старику, но не мог, не умел согласиться с ним вот так вот сразу. А именно с этого, с самого признания, именно самому себе драгоценному и чуть ли не идеальному — нужно начать.

Язык не поворачивался произнести это слово даже про себя. Вместо этого эти несколько букв размешивались признанием своих талантов и заслуг перед кем угодно, только не перед семьей! Для этих двух людей он что-то мог сделать, лишь признавшись себе, что он алкоголик!

Так мало! Но так тяжело. Это ведь не только слова, это понимание целой проблемы, к которой придется подходить, отказавшись от того, что стало страстью, перебороть которую он не мог ни сейчас, не сам!

Не чувствуя в себе сил, ведь искушения будут постоянны к тому же рядом, Андрей начал искать виноватого, забивая свои страдания от беспомощности, как бы ссылками на безвыходность положения. Постоянно ударяясь об этот взгляд Мариам, он, словно падая на колени перед ней, убеждал себя и ее снова, и снова, что сможет справиться, пока не пришел к выводу — без нее он ничего ни только не сможет, но и ничего собой не представляет.

Только тогда он оценил ее последние слова, когда она просила его не меняться. Вот условие их счастья! Холодная дрожь пробила его от ощущения этой ответственности. Будут они счастливы или нет, а, скорее всего, будут они вместе или расстанутся, зависит только от него.

Он ощутил, как его совершенно нагого бросили на чашу весов, которая была уже заполнена всякими гадостями, на другой были жена и малыш, еще совсем маленький, беззащитный. Как когда-то в руках своих эти чаши держал тот самый главный бородатый террорист. Тогдашние ощущения вернулись мгновенно, но в тот день от него ничего не зависело. Даже можно сказать, что он жив именно благодаря усилиям жены! Но что он может сейчас? Глаза закрылись, быстро отяжелев, налились теплой приятной негой, с которой сон незаметно ввел его в свое царство…