Алексей Шерстобитов - Чужая жена [СИ]

— Что ты, Арон?

— Извини. В твоих глазах столько скорби!

— Что ты… а я поняла… Порой мне кажется, что не для кого быть красивой. Что мне делать?!

— Терпеть! А пока… знаешь, тебе многие могут позавидовать.

— Я люблю человека, которого нет… и совсем не важно, что может дать в замен, та часть, что от него осталась! Я уже возненавидела этот достаток и уют, которые его не смогут заменить! Ты не поймешь меня, наверное, но уже мечтаю о том времени, когда мы были под дулами автоматов. Утрированно, конечно, но только теперь понимаю, как я была счастлива. Этого не понять!

— Но вы же могли погибнуть!

— Вместе! Любя! Он умирал, но он был рядом! Он был рядом и был моим!

— Ужас! Что ты говоришь! Не доводи себя. Ну ты же понимаешь, что он такой будет не всегда!

Наконец Мариам оторвалась от столешницы. Глаза, несмотря на борьбу, были полны слез. Она еще боролась с тем самым моментом, когда они вот-вот наполняют нижние веки, но еще не прорываются. Это так сильно чувствуется физически, чего стараются избежать. Но в этот раз не получилось, и Арон даже вскрикнул, увидев настоящий поток. Никогда он не был свидетелем такого зрелища. О как прекрасны были ее глаза!

Он отвернулся, только хотел сказать, что-нибудь успокаивающее, как услышал:

— Ну что ему нужно? Я не понимаю! Наверное, я не могу его понять, не умею угадать! Ведь что-то толкнуло его на это пьянство, ведь что-то ему не хватало! Что его мучило и мучает?! Арончик, ты все знаешь, все понимаешь, ну скажи мне, что мне сделать!..

У самого Арона совершено не предсказуемо начали наворачиваться слезы. Он готов был сделать все, что угодно, только бы это прекратилось:

— Я… я… емуууу… он.. ой…

Он так и не смог договорить. Почувствовав свою слабость и увидев безысходность, он понял только что-то неординарное и жестокое, что повлечет за собой шок, может вернуть все в прежнее русло. Но как он мог желать беды, пусть даже для возврата счастья. Если бы не свадьба, где Андрей и сорвался.

Работа Андрея подразумевала возможность постоянного пьянства. Он долго держался, не признаваясь себе в своей болезни, не желая верить, что стал алкоголиком. Он мог пить вино в малых дозах, это не имело последствий, но одна рюмка водки или такого же крепкого напитка, открывала шлагбаум длительному запою. Этот длился почти год!

— Дорогая моя, мы что-нибудь придумаем, мы с этим справимся! Этому же должен быть конец…

— Меня даже этот его секретарь жалеет, правда, так смотрит… Все ни так… все не так!..

Секретарь, а звали его Ренат, был, якобы сыном крупного чиновника одного из силовых ведомств Татарстана. Отец его дружил, как говорили, с председателем федерации футбола, который и попросил Андрея пристроить паренька на время, а там, как пойдет. Парень был умным, целеустремленным, честным, казался наивным и доверчивым человеком. Правда, было небольшое несоответствие этим качествам. Выражалось оно в какой-то постоянной концентрации, пронизывающей каждое его действие. Иногда Мариам казалось, что этот молодой человек специально занижает свои способности вместе с возрастом, совершенно не задумываясь, какое производит впечатление. Воспитывался он, так же, как и Рустам, в России, но свой родной язык и, кажется, еще несколько восточных, считая себя однозначно россиянином. Именно он познакомился «случайно» с Ильясом, рассказав ему об Андрее и Мариам.

Светищев нашел в нем опору, а его супруга связующее звено со своим мужем. Постепенно этот человек начал играть важную роль, почти члена семьи, в котором очень нуждались. Андрей Викторович прислушивался к нему, дал ему полную свободу в исполнении многих поручений, но решения действительно принимал сам.

При близком рассмотрении становилось очевидным, этот человек, не достигший еще тридцатилетнего возраста, обладал многими талантами, причем, очевидно, что многие воплотить в жизни уже удалось.

Он не был очень инициативен, не отходил от шаблонов и норм, не совершал ошибок, ничего не забывал, преданность его и предусмотрительность — второе, как хорошее дополнение к первому, было просто золотой находкой, удивляли и вызывали уважение.

Он не лез вперед начальства и не выпячивался, напротив, своим поведением выгораживал, иногда «проваливающегося» из-за своей слабости шефа. Иногда Андрею казалось, что его «правая рука» слишком придирчив к людям, с которыми тот сталкивается, особенно внимателен тот был с незнакомым.

Мариам иногда так хотелось назвать его телохранителем своего мужа, но незаурядные способности Рената ее останавливали. Он был подтянут, физически крепок, как оказалось, владел приемами рукопашного боя, всегда находился в одном настроении.