Алексей Шерстобитов - Чужая жена [СИ]

Заметим сначала, как помнит внимательный читатель, что таких машин было две. Забранная боевиками у Андрея осталась спрятанной в лесной чаще в нескольких километрах от фермы. Там же остался и один раненный, но в состоянии передвигаться самостоятельно, террорист. Он должен был появиться у фермы по сигналу, который в принципе, из-за забитого эфира не мог прозвучать. Не зная этого, тот ждал. Мы не увидим и не услышим его больше, хотя заметим, что он будет обезоружен через несколько часов, прочесывающими лес охотниками. Сдастся он без боя и всю вину возложит на фанатика по имени Ильяс…

Эти машины, как мы помним, принадлежавшие Державе и Светищеву, куплены перед поездкой, специально для нее и были, как две капли воды похожи друг на друга.

На перекрестке, где Арон давал воду и лекарство плененным боевикам, он посадил их на скамью, к которой потом привязал. Сделал он это, опасаясь, что те невидимые для него, через зеркало заднего вида, могут сбежать. Можно было это сделать и раньше, но тогда было не до того, да и мысль появилась только сейчас.

Издалека они смотрелись просто сидящими, сам Арон почти не виден, из-за тонированного стекла, а Рустам еле державшийся, даже пристегнутый, большей частью полулежал на сидении, а поэтому был также не заметен.

Так и влетел пикап на поляну, мчащийся в сторону фермы на полном ходу. Заметим, что ювелир, несмотря на свои годы и полную неспортивность, превосходно управлял машиной, в свое время выступая даже на любительских соревнованиях, хорошо чувствовал габариты транспортного средства, а сейчас уверенный, что едет к своим, решил блеснуть мастерством, что каждый из противников воспринял по своему.

Ильяс первый заметил гул приближавшегося надрывающегося двигателя. Выскочив, он начал ждать, кто же появится. Андрей узнал звук работающего мотора, такой же, как у его машины, и повернулся к Мариам, при этом легонько ударив в бедро Раскатного. Мариам прижалась к нему, понимая, что что-то сейчас произойдет. Полковник поджал под себя затекшие ноги и после нескольких попыток смог встать на колени, нагнувшись вперед, готовый для прыжка. Это все, что он может сделать, но иногда это спасает положение. Он вовремя сильно толкнет головой целящегося моджахеда, чем спасет не одну жизнь.

Леха показал жестами поднявшим головы пулеметчикам и охотникам, что это тот самый шанс, который они просто обязаны использовать. Капитан, повернув голову в сторону Лехиной позиции по кромке леса, заметил условный знак — повернутую в другую сторону, ранее срубленную маленькую ель, дающий понять: «готовься!».

Не было человека не напряженного в эти минуты, но только один из всех думал совсем не о том, о чем бы нужно. Конечно, мы говорим об Ароне Карловиче Державе, летевшем не в том направлении и не с теми намерениями…

Странно выглядят мысли спешащего на помощь наобум, не знающего всех подробностей происходящего, и совсем смешными, они могут представляться для обладающего всей информацией.

Мы только что видели, насколько разнятся мнения, разбавленные, кроме всего прочего, и желанием видеть не действительное, до которого можно додуматься, хотя бы частично, а желаемое.

Но любопытно не это, а то, каким образом протекают, если, конечно, это можно так назвать буквально, полярные изменения мыслительного процесса, проистекающие под воздействием скоротечных неожиданных перемен в минимальную единицу времени.

Кто на что способен выявляется в мгновение ока, теряются кажущиеся преимущества, появляются другие, перекрываемые мгновенно пропастью проблем и атакующих опасностей. А когда все это оживает в танце смерти, когда злоба и неконтролируемый гнев перевешивают разумные доводы к действию, превалирующие над инстинктами, или напротив — чувство самосохранения гонит в другую, относительно спасительную, строну, именно тогда рождаются моменты, становящиеся либо вехами, за которые цепляется история твоей жизни, либо последними жердями на которые наматывается прорывающееся полотно под тяжестью ноши, отяжелевшей и обрюзгшей жизни, образуя временные носилки заканчивающегося существования, проносящегося в шаге от кончины…

Держава, вылетая по ровной накатанной дороге на большое поле, почти посередине увидел расплющенным огромный сарай, к открытым воротам которого и устремился. Арон совсем не заметил частично сорванную крышу, торчавшие вверх, обгоревшие балясины, разбросанный вокруг опаленный шифер, выбитые окна, что совсем не соответствовало состоянию здания, в которое могли перевести детей и больных с роженицами. Не это захватило его сейчас. На ошибку он не оставлял и процента.