Сергей Зверев - Боевой амулет

Пришли же за грузом совсем другие…

Вот уже несколько дней по воронкообразному проходу, проделанному в толще бетона, внутрь пещеры спускались пленники и их конвоиры. Контроль за проведением работ осуществлял тщедушный Рашид. Фанатик прямо-таки трясся от восторга, поглаживая бока топливных баков ракет, похожих на покрытых пылью огромных личинок ядовитого насекомого. Он бормотал молитвы, сердито покрикивал на пленников и воздевал к мрачным сводам пещеры безумные глаза.

– Скоро гнев Аллаха прольется на отступников и неверных, – зудел Рашид, похожий в свете фонарей на поднявшуюся из древней могилы мумию.

Над лазом пленники соорудили арку с системой блоков. Через блоки были переброшены стропы, к которым привязывали людей. Человека, которому предстояло спуститься в преисподнюю, обвязывали стропами, поднимали и направляли прямо в центр лаза, а затем боевик, стоявший у поворотного механизма, медленно проворачивал рычаг в обратном направлении – и человек медленно опускался вниз. Операция по спуску и подъему занимала много времени, потому что механизмы были довольно допотопными, но безотказными. Первым опускался Рашид. За ним следовали трое добровольцев из числа боевиков. Они-то и встречали пленных в подземной галерее. А дальше начиналась опасная и непредсказуемая работа.

Где вручную, где при помощи газовых резаков, в корпусах топливных баков проделывались небольшие отверстия. Буравить баки приходилось с максимальной осторожностью, чтобы ядовитая жидкость не вырвалась наружу. Затем к пробоинам при помощи пневматических присосок присоединялись шланги, место стыковки быстро замазывалось герметизирующим веществом и подавался сигнал наверх. Неслышный на глубине насос, работавший от электрогенератора, с чавканьем гнал красно-бурую жидкость в цистерны, поставленные на четырехосные «Уралы».

Когда нужное для совершения террористического акта количество кислотного меланжа было закачано в цистерны, пленным дали передохнуть. В тот день после сытной кормежки, состоявшей из котелка с лапшой быстрого приготовления и банки говяжьей тушенки, Плескачев сказал:

– Завтра гептил начнем поднимать. Эта мудистика долго не протянется. Фейсал получит все, что желает, а потом с нами, как с овечками… – Он выразительно чиркнул себя ладонью по горлу. – И это в лучшем случае…

Массировавший лодыжку, стертую ножными кандалами, Вовка Курасов, в котором уже было трудно узнать демобилизованного ефрейтора, мечтавшего заняться фермерством, с недоумением поинтересовался:

– А в худшем?

Ему ответил почерневший от рабского труда и грязи, но по-прежнему не утративший чувства юмора Петренко. Правда, юмор его теперь приобрел кладбищенский оттенок.

– А в худшем, земледелец ты наш, законопатят нас в этих гребаных пещерах, и станем мы пещерными жителями. Кожа наша от химического дерьма позеленеет, глаза на лоб вылезут, а между пальцами вырастут перепонки. Будем хавать химию. От нее и передохнем, – Петренко завершил нарисованную перспективу смачным плевком.

В земляной тюрьме повисло тягостное молчание, которое нарушил Плескачев. Он давно принял для себя решение, и теперь настал момент поделиться им с товарищами по несчастью. Стараясь понапрасну не греметь цепью, он пробрался в центр, сел на колесо и, поманив друзей, подождал, пока они приблизятся.

– Так, мужики, – глухо пробормотал Плескачев, – Пора у «чехов» зарплату за работу потребовать. Не знаю, как вам, а мне в падлу на этих сук задарма пахать. И умирать просто так не хочется. Может, пошумим напоследок? Устроим кипеж, чтобы Фейсал и его псы надолго запомнили. А заодно и Рашида, козла кривоногого, на тот свет с собой прихватим. Пропадать, так с музыкой!

Друзья еще долго переговаривались между собой, распределяя роли на завтрашний день.

Утром все пошло, как обычно. Спустившись в пещеру, они приступили к работе. Надев на руки прорезиненные перчатки от комплекта химической защиты, Вовка Курасов зачищал от взбугрившейся эмали фрагмент топливного бака. Куски эмали он бросал под ноги. Рядом распутывал шланг насвистывающий что-то под нос Петренко. Подошедший к нему Рашид отвесил пленнику увесистую затрещину.

– Весело? – прошипел кривоногий.

На всякий случай через плечо узбека был переброшен ремень подсумка с противогазом. Такие средства защиты были и у остальных охранников, контролирующих ход работ. Двое из них опекали Плескачева, готовившегося принять с поверхности баллон для газового резака. В руках Жора держал конец стропы, которым регулировал спуск. Внезапно он выпустил его из рук. Потерявший противовес баллон полетел вниз. Сначала раздался грохот бьющегося от стены штольни баллона, а вслед за ним донеслись крики людей, остававшихся на поверхности.