Виктор Иванников - Чужбина

Психолог хмыкнул:

— Без эмоций? Ну и ну! Когда мой коллега Прокопий «отрывается от земли», я что-должен молчать?

Прокопий даже «взвился» и свистящим шепотом зашелестел:

— Это я-то «отрываюсь от земли»! Я, который прочно опираюсь на науку торговать, основу которой, да будет тебе известно, заложили еще финикийцы. Может быть ты даже и слышал о таком народе, а уж римляне две тысячи лет тому назад, слышишь — две тысячи лет тому назад — сформулировали основные принципы и правила, которыми мы до сих пор еще пользуемся, только адаптируя их к современным обстоятельствам. Никто еще, как ни выпендривался, до сих пор к этим принципам и правилам не смог ничего добавить. Никто! Даже ты со своей психологией!

Но тут опять вмешался Соломон Наумович:

— Коллеги, сначала отпустим нашего будущего хозяина и уже затем продолжим, но без эмоций, слышите? Без эмоций! Только по существу, опираясь на имеющие у нас факты и понимая психологическое состояние нашего оппонента, движимые им интересы и обстоятельства. Но, конечно, используя при этом научные основы торговли — не базара, а именно коммерции.

Он встал, подошел к Кариму:

— До завтра, ждем Вас в девять у меня. И еще, если Вас не затруднит, попросите нашу уважаемую «Дунафину», нашу кормилицу, еще чайничек. Мне кажется, наша дискуссия продлится еще долго. Уж больно крупные специалисты собрались здесь, — добавил он, иронически улыбаясь, — и оба твердо стоят на своем!

Карим зашел к Гуле, передал просьбу Соломона Наумовича и уехал к себе в гостиницу. Прощаясь с Иркином, напомнил ему, чтобы Саид привез Душана, сына Равшана Касымовича, он хочет с ним побеседовать, присмотреться и, может быть, подключить к команде. Спал он, как всегда, заставив себя не думать о завтрашнем дне.

Утром в назначенный час у комбината его ждал Саид с невысоким, худым, но жилистым юношей. Тот беспокойно переминался с ноги на ногу в худых кроссовках. Увидев вылезавшего из автомобиля Карима, он настороженно стал в него вглядываться. Похоже, жизнь уже заставила его не ждать от людей, тем более незнакомого в сущности человека, ничего хорошего. Он все также настороженно выслушал приветствие этого, очень непохожего на байских прислужников, мужчины. Ему даже понравился он, такой сосредоточенный, спокойный и в тоже время мужественный. Вид незнакомца внушал доверие. И еще что-то непонятное дрогнуло у Душана в душе. Карим тоже сосредоточенно, внимательно присмотрелся к юноше. По всему было видно, эта жизнь, устроенная байскими прихвостнями, уже ожесточила его сердце, посеяла недоверие к людям, но не сломила его. И это обрадовало Карима, очень обрадовало. Он даже улыбнулся этому открытию и мысленно произнес:

— Мы еще повоюем вместе, братишка! Эти двуногие твари за все заплатят, в том числе и за твою поруганную молодость. Ты еще будешь у меня нужным людям человеком. Сделаю все, чтобы так произошло. Лишь бы не завелась в тебе червоточина, которую, как заразу какую-то сеял вокруг себя этот подонок-бай.

Подойдя к нему, протянул руку со словами:

— Ну, здравствуй, Душан. Ты наверно слышал обо мне от своих родителей. Так что мы теперь с тобою в этом свете — братья. Мой долг — помочь тебе. И я это твердо обещаю. Работать на базаре ты больше не будешь. Забудь о нем. Сейчас мы пройдем в тот кабинет, который мне выделил хозяин комбината. Там посидишь, подождешь, пока я не закончу. Не волнуйся, жди. А когда вернусь, тогда и будем вместе с Иркином решать, к чему тебя временно пристроить. Я, ты уж извини, должен присмотреться к тебе, точно так, как и ты ко мне, а уж затем и думать о твоем будущем. Но сразу же хочу сказать, мне бы очень хотелось видеть тебя в будущем уважаемым, нужным городу, стране человеком — учителем, врачом, экономистом, строителем или специалистом этого комбината. Право выбора будет за тобой, к чему будет лежать душа. Но прежде, похоже, нам придется пройти испытание. Об этом после. Сегодня многое должно решиться и для нас с тобой, и для многих жителей этого города. Пошли.

Они прошли в выделенный ему в гостевом отсеке номер. Там оставил Душана, сказав, чтобы тот его спокойно ждал. В номере Соломона Наумовича тихо и спокойно сидела уже знакомая пара. То ли выдохлись, то ли окончательно все порешали, согласовали, но все они спокойно пили чай и предавались воспоминаниям о былых баталиях, в коих им приходилось бывать. Появление Карима нисколько не нарушило этого благодушия. Юрист гостеприимно пригласил его к столу: