Энди Макнаб - До наступления темноты

– А у нас девочка, Люс. В ноябре ей будет пятнадцать.

– Замечательно. – Оставалось только надеяться, что он не вытащит из бумажника ее фотографию.

Мы пробивались сквозь плотный поток машин. Справа от нас мелькали испанские колониальные здания. Между ними раскинулись парки со статуями испанцев шестнадцатого века, с геройским видом указывающих мечами в море.

Скоро мы миновали внушительные комплексы американского и британского посольств. Всегда хорошо заранее выяснить, где находится твое посольство, чтобы знать, куда бежать, когда тебя начнут брать за жабры. Послы обычно не сильно радуются, когда нелегальные оперативники обращаются к ним за помощью. Придется лезть через забор, людей вроде меня в парадную дверь не пускают. Но если уж я попаду внутрь, одной только службы безопасности, чтобы выбросить меня на улицу, не хватит.

Мы достигли конца залива и въехали в явно менее благополучный район города. Здесь стояли многоквартирные, обветшалые дома с плоскими крышами, некогда красочные их фасады обесцветило солнце.

Проезжая мимо уличного рынка, Аарон сказал:

– Это Эль-Чорильо. Помните, «Правое дело»?

Я кивнул.

– Ну вот, как раз здесь высаживался американский десант, когда они – то есть мы – атаковали город. Здесь находился штаб Норьеги. Его разбомбили вчистую.

Спустя недолгое время мы выехали из трущоб и оказались в фешенебельном жилом районе. Один из домов, мимо которых мы проезжали, еще только строился, внутри вовсю работали дрели. Энергия поступала от генератора, некогда принадлежавшего американским военным, о чем свидетельствовала камуфляжная окраска и сделанная по трафарету надпись: «Армия США».

– Видите? – Аарон указал на генератор. – ЮЖКОМ не успел к назначенному сроку очистить пять последних баз. Было принято решение бросить здесь все имущество, цена которого не превышала тысячи долларов. А чтобы облегчить себе жизнь, вояки практически все оценили в девятьсот девяносто девять баксов. Предполагалось, что имущество будет передано благотворительным организациям, а на деле оно распродано по хорошей цене.

Впереди нас врастали в небо похожие на три металлические «Н» контейнерные краны.

– Доки Бальбоа, – сказал Аарон. – Это вход в канал. Еще немного, и окажемся в Зоне – в бывшей Зоне Панамского канала, – поправился он.

Очень скоро мы выехали на хорошее, серого бетона шоссе, огибавшее летное поле, битком набитое легкими самолетами и вертолетами – коммерческими и частными.

– Это Альбрук, раньше тут был американский военный аэродром.

Миновав военную базу, мы заплатили у шлагбаумов несколько центов и поехали дальше.

– Добро пожаловать в Зону. Эта дорога идет вдоль канала, он вон там, метрах в четырехстах. – Аарон указал налево.

Мы тем временем въехали словно бы в один из районов Южной Флориды с американскими бунгало, рядами телефонных будок, светофорами и дорожными указателями на английском языке. Заброшенное здание средней школы справа от нас выглядело так, словно оно попало сюда прямиком из американского телевизионного шоу. Приземистый белый купол рядом с ней явно накрывал спортивный зал. Дальше по дороге располагалось поле для гольфа с вывеской на английском и испанском языках.

– Бывший офицерский клуб, – сказал Аарон.

Здесь определенно жили не те, кто ишачил на канале.

– Далеко еще до дома?

– Минут сорок-пятьдесят.

Настало время поговорить о наших делах.

– Вы имеете хоть какое-нибудь представление о том, зачем я сюда приехал?

Аарон пожал плечами и ответил негромким голосом, почти не перекрывавшим шум ветра:

– О том, что вы приезжаете, нам сообщили только вчера вечером. Мы должны помочь вам, чем можем, и показать, где живет Чарли.

– Чарли?

– Чарли Чан – ну, знаете, парень из старого фильма. Это, конечно, не настоящее его имя, просто так его здесь принято называть. Не в лицо, боже сохрани. Его настоящее имя – Оскар Чои.

– Что вы о нем знаете? – спросил я.

– Вообще-то, он здесь хорошо известен. Человек он очень щедрый, принимает участие во всех общественных делах – меценатствует и все такое. Собственно, он и финансирует курс лекций для аспирантов, который я читаю.

Вряд ли все сказанное могло относиться к подростку.

– Сколько ему лет?

– Возможно, чуть моложе меня. Я бы сказал, слегка за пятьдесят.

Мне стало немного не по себе.

– Семья у него есть?

– Да, четыре сына и дочь.

– А они какого возраста?

– Относительно старших не знаю, а вот младший его сын только что поступил в университет. Выбрал хорошую специализацию – охрана окружающей среды, это сейчас в моде. Думаю, остальные дети работают в компании Чарли.