Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

А почему, собственно, пустым добираться? Ведь на заднем сиденье джипа лежит атташе-кейс с золочеными замочками, тот самый, из-за которого все и началось.

Злобину он уже вряд ли понадобится.

А Гладилин…

Пусть он его, Жору, сперва догонит.

Догоняй, Шашель, догоняй. Догоняй, если умеешь ориентироваться в таком снегопаде. Как говорится: «Москва — Воронеж, хрен догонишь, а догонишь, хрен возьмешь!»

Утерев рукавом налипший на лоб мокрый снег, Сникерс осторожно взглянул в боковое зеркальце. Преследователей не наблюдалось — впрочем, это не означало, что их не было вовсе.

А справа уже промелькнула темная будочка придорожного магазинчика — это означало, что до заветного проселка оставалось не более сотни метров. Жора переключился на пониженную передачу, тормозя двигателем; пытаться на скользкой дороге остановить машину ножным тормозом было чистым безумием. Теперь главным было не проскочить поворот. Продолжая тормозить передачей, Сникерс вновь взглянул в боковое зеркальце и вновь никого не увидел. Зато справа, как и ожидалось, мелькнула заснеженная лента проселка, и Жора, предельно сбавив скорость, медленно свернул с трассы. Тяжело перевалившись через бугор, отделявший проселок от шоссе, «Шевроле» затрясся на скрытых под снегом колдобинах.

Сникерс проехал еще метров триста и, вырулив прямо на поле, наконец остановился. Схватил с заднего сиденья атташе-кейс, открыл дверку и, затравленно взглянув назад, бросился по направлению к молодому сосновому леску, зеленевшему метрах в пятидесяти.

Он еще не знал, что будет делать: сидеть в сосняке до наступления темноты, уходить в лес дальше, двигаться пешком в город или пытаться пробиться к трассе, чтобы остановить попутку.

Но знал он твердо одно: злобинский атташе-кейс, который он теперь прижимал к груди, точно заботливая мама младенца, он никому никогда не отдаст…

На новом месте Сергей Иванович и Елена Николаевна Корниловы освоились лишь дня через два после переезда. Кое-как расставили мебель, растащили тюки с одеждой, разобрались с самым необходимым, устроились с бытом…

Родители Дембеля были людьми непритязательными — жизнь приучила. Не до комфорта теперь, главное — выжить. Нет в доме воды — ничего, можно и во дворе из колодца набрать. Нет центрального отопления и газовой плиты — русская печка прокормит и замерзнуть не даст. Нет поблизости продуктового магазина — можно и в придорожной забегаловке отовариться.

Они уже почти смирились с новыми реалиями: что поделать, видно, придется доживать старость в этой грязной загородной халупе. Так уж устроен наш человек: ко всему привыкает, со всем соглашается, ни на что не жалуется!

И все, казалось, было бы терпимо, если б не два обстоятельства: долгое отсутствие единственного сына и этот жирный белесый парень с золотой печаткой на безымянном пальце, с которым пришлось жить под одной крышей.

Время текло незаметно. Со дня переезда за город прошло чуть меньше недели. Однако Илья по-прежнему не давал о себе знать. Словно испарился, исчез. Но ведь сосед с первого этажа, Сергей Михайлович, утверждал: видел он Илюшу неподалеку от рынка, хоть и избитого, но живого… А это значит, что сумел-таки сынок перехитрить бандюков, сумел вырваться из их грязных лап! Да и присутствие этого блондина, явно ожидавшего беглеца в засаде, косвенно свидетельствовало: Илью еще не нашли.

С самого начала Прокоп дал понять: главный тут он, а хозяева — что-то вроде бесплатной прислуги. На второй день после переезда бандюк, выдав старикам пятьсот рублей, распорядился: по-быстрому сгонять к придорожному магазинчику, накупить еды, сигарет и пива… И приготовить что-нибудь пожрать. Приказ был исполнен сразу же — Сергей Иванович, не попадая в рукава старенькой куртки, отправился в сторону шоссе. По дороге к придорожной забегаловке он, отводя душу, свирепо материл Прокопа, Сникерса, Злого и вообще всех бандитов, «забирающих жизнь простых людей»… Но, ясное дело, матерщиной и ограничился: что могут сделать двое несчастных пенсионеров против здорового, откормленного мастера спорта по вольной борьбе?! Да еще и вооруженного боевым пистолетом…

С каждым днем Прокоп вел себя все более нагло и вызывающе. Мало того, что он стариков, годившихся ему по возрасту в родители, материл по поводу и без повода, мало того, что не стеснялся в их присутствии выпускать газы из кишечника, мало того, что заставлял Елену Николаевну готовить еду, мало того, что Сергей Иванович по нескольку раз в день бегал в придорожный магазинчик за пивом! На третий день Прокоп категорически заявил маме Дембеля: постирай-ка мне шмотки! Вон, вишь — в пакете носки грязные, трусы, майки… Давай, старая коза, нечего тут рассиживаться, и так день-деньской ничего не делаешь! В ответ на робкое замечание Елены Николаевны, что, мол, Илюша мой сам себя обстирывает, Прокоп достал из кармана пистолет, демонстративно передернул затвор и, наведя ствол на пожилую женщину, проговорил быстро: