Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

Первые минут пять Антип и Прокоп хранили молчание. Было лишь слышно, как в салоне ровно и зловеще гудит отопитель да в днище машины иногда попадают мелкие камешки.

— Что он тебе говорил? — наконец поинтересовался Антип.

— Ну, рассказал, как этого героя давить надо, — хмуро ответил собеседник.

— И как?

— Минут через десять придорожное кафе будет, там водярой торгуют. Взять пару поллитрух, влить в него, потом завезти на развилку… Знаешь, где асфальтовая дорога в сторону старой свалки идет?

— Знаю. И что?

— Ну… Обождать минут двадцать, пока опьянеет… Положить на дорогу и медленно переехать. А потом проверить, жив или нет. Получается — вроде как смерть нетрезвого пешехода при переходе пустынного шоссе. А если нарисовывается свидетельство о смерти, то его подпись на обменных бумагах и вовсе не нужна.

— А Жора, бля, сука… — с неожиданной злобой резюмировал водитель, обходя на скорости тяжелогруженый самосвал.

— Почему сука? — забеспокоился Прокоп.

— Хрен его знает — вправду его Злой вызывает или нет. Может, трындит. Может, зассал, а потому и придумал, что дело у него срочное. А нас, если что, по мокрухе повяжут. Как пить дать.

— Говорит, не повяжут, — попытался успокоить его розовощекий. — У Васи, мол, все менты куплены. И дорожные — в первую очередь. Ты сам-то где права покупал?

— Почему не повяжут? Я вот точно знаю: если ментовские следователи начнут такое дело по полной программе раскручивать, то и цвет машины установят — на одежде микрочастицы краски всегда останутся, и марку… По следу протектора. Да и многое другое. Соберут в мусарне всех подозрительных водил, у кого такие тачки есть, скажут — на первый-второй рассчитайсь, и начнут бить по ребрам: сперва первых, затем вторых.

— Да ладно тебе жути гнать, — хмыкнул Прокоп. — Мы-то с тобой ни в первые, ни во вторые не попадем. Водила мог быть транзитником. А чуть что — к Васе. Да и Сникерсу не с руки нас подставлять. Мы-то теперь все одной веревочкой повязаны будем. А вон и кафешка… Давай тормози!

Слева от шоссе темнело придорожное кафе с трогательной надписью «Обеды, как у мамы». Это был списанный строительный вагончик, снятый с колес. Таких придорожных забегаловок немало на российских трассах. Но кормят там далеко не по-домашнему. Предлагают обычно лишь бутерброды с засохшей колбасой, супы из китайских концентратов, холодные слипшиеся макароны, облитые желтым поносом гуляша, да помойного свойства кофе. Ну и, естественно, водку: какое же дальнее путешествие обходится без нее?!

Прокоп бросил быстрый взгляд на Корнилова — пленник по-прежнему не подавал признаков жизни. Извлек из внутреннего кармана куртки бумажник, пересчитал купюры…

— Слышь, если этот хер моржовый в себя придет и рыпнуться попробует — сразу по голове бей, — посоветовал он, выходя из машины. — Я мигом…

— Слышь, Прокоп, — приоткрыв дверку, крикнул водитель, — ты не два пузыря покупай, а три…

— Зачем столько?

— Ну… Надо. Потом объясню. Давай.

Илья незаметно приоткрыл глаза. Сантиметрах в тридцати от него маячил массивный бритый затылок Антипа. Бандит по-прежнему был убежден, что пленник еще не пришел в себя. Вот если бы сейчас легонько придушить его, выбросить из машины, пересесть за руль и попытаться скрыться!

Дембель уже приподнял правую, свободную руку, уже примерился, как схватить Антипа за горло, но в это время боковым зрением различил силуэт Прокопа — розовощекий бандюк уже возвращался к машине. Руки его тяжелил целлофановый пакет.

Момент был упущен, ведь пленнику следовало не только придушить водителя, но и успеть пересесть на его место, завести машину и рвануть по трассе! А ведь свободной по-прежнему оставалась лишь правая рука…

— Купил?

— Ага. — Открыв дверку, Прокоп поставил пакет на переднее сиденье, а сам плюхнулся рядом с Ильей. — Три флакона, как ты и хотел. Слышь, а я не понял: на хрена в него столько водяры вливать?..

— А нам? — сказал Антип.

— Нам? И тебе? Ты же за рулем!

— Ты человека когда-нибудь машиной давил?

— Ну, нет еще…

— Вот и я нет. Для храбрости вмазать надо. Для поднятия духа. Понимаешь?..

Темно-серая лента узкой асфальтовой дороги поднималась на покатый холм, теряясь за возвышенностью. Слева белела небольшая березовая рощица, справа темнел заснеженный овраг, поросший вечнозеленым ельником. В этот тихий и умиротворенный пейзаж не вписывались только грязно-синий «Форд-Скорпио», застывший на обочине, да три человеческих силуэта у передка машины.