Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

Ударили по рукам, выпили за покупку, потянулись к сигаретам…

— Черт, курить больше нечего, — спохватился Яша и, приподнявшись из-за стола, крикнул: — Галя, куда ты опять пропала?! Позови-ка Сашку и дай ему денег, пусть в город за сигаретами сгоняет!

Пока златозубая Галя, привычно ругаясь, искала по дому пацаненка, пока сам Яша открывал очередную бутылку, заговорил Егор. Хозяин насторожился; главное теперь было не продешевить.

Егор начал вкрадчиво, но уверенно. Мол, участок, на котором он выставляет своих «батраков», хотя и выгодный, у Савеловского вокзала, но больно уж маленький. Центр вообще строго разделен на зоны влияния, и «чужих» нищих никто не потерпит. Так что приходится изворачиваться, почаще меняя контингент. «Батраки», которые работают на Егора чуть больше четырех месяцев, уже приелись. Но ведь и Яшины нищие наверняка примелькались на улицах этого города! Вот если бы сделать обмен…

— Давай, — хозяин согласно наклонил голову.

— Кто у тебя есть?

Яшины глаза алчно блеснули.

— Есть у меня один парень… Правда, инвалид, без ног. Золото, а не парень! В Чечне воевал, награды имеет, — увлеченно продолжал Федоров, хотя он даже краем глаза не видел Диминых медалей. — Обычно я его на рынке или на вокзале ставлю, и табличку на грудь: «Люди добрые, помогите инвалиду чеченской войны собрать на протезы». А дают под него как! Ты б видел, как дают!

— Если он такой козырный, то зачем же от него избавиться хочешь? — последовал резонный вопрос.

Сглотнув некстати набежавшую слюну, Федоров осекся — но лишь на мгновение; изворотливый цыган быстро нашел нужный контраргумент:

— То есть сперва давали… Пока, как ты говоришь, не примелькался. Городок-то у нас маленький, нищих этих почаще менять надо!

— Инвалид, говоришь? В Чечне воевал? А он, часом, не буйный? Знаю я всех этих афганских да чеченских ветеранов…

— Какое там буйный! — горячо воскликнул Яков. — Да и не побуянишь особо без ног… А еще он на аккордеоне отлично играет. Прикидываешь — не просто деньги клянчит, как вокзальные бомжи на опохмел, а под гармошку песни поет! Да как поет! Он у меня то ли в филармонии, то ли в консерватории учился! — с гордостью закончил он.

В этот момент послышался стук в дверь.

— Кто там еще? — бросил Федоров недовольно.

Дверная створка осторожно отошла назад, и в проеме показалась лохматая, нечесаная голова пацаненка Саши.

— Дядя Яша, тетя Галя сказала, чтобы я за сигаретами в город сбегал, а какие купить — не сказала.

— Что, еще не выучил, каким табаком я трубку набиваю? — Хозяин швырнул в мальчонку пустой пачкой. — «Мальборо» возьмешь… Обожди, куда намылился, отпустил я тебя, что ли?!

Саша вопросительно взглянул на Якова.

— Сгоняй-ка на вашу половину, привези сюда Диму безногого… И аккордеон не забудь, — последовал приказ. — И дуй в киоск, пока не закрылся…

Минуты через три Саша вкатил в зал инвалидную коляску с Димой. Он вез ее осторожно, следя, чтобы колеса не зацепились за дверные косяки. Поставив коляску с Ковалевым перед столом, Саша сбегал и за аккордеоном.

На лице Егора промелькнула живая заинтересованность.

— Филармонию, говоришь, закончил?

— Ага, — кивнул Яша, делая зверскую гримасу безногому — мол, поддержи.

— А как ты в Чечню попал? — этот вопрос адресовался Диме.

— Как все, — буркнул тот равнодушно — несомненно, на подобные вопросы Мите приходилось отвечать неоднократно. — Из военкомата повестку прислали, «покупатели»-офицеры приехали, и в учебку.

— Так действительно в филармонии учился?

— В консерватории, — ответил инвалид зло.

— Ну, а сыграть что-нибудь сможешь? — Егор кивнул на аккордеон.

— Смогу…

— Давай.

— Только в него сперва водочки граммов двести надо влить, тогда артистизм появится, — прокомментировал Яша.

Набулькал в стакан водяры, протянул кусок хлеба, скомандовал:

— Пей.

Выпив, Дима откашлялся в кулак и, зажевав корочкой, растянул меха, разыгрывая руки, пробежался заскорузлыми пальцами с черепаховыми ногтями по клавиатуре…

Будучи человеком неглупым, Ковалев прекрасно понимал, к чему затеяна демонстрация его музыкальных талантов. Да и присутствие посторонних объясняло многое. Но теперь, сидя перед этими черномазыми работорговцами, Дима хранил полное равнодушие.

Хотят его продать или обменять?

Ну и хрен с ним.

Лучше ему от этого не будет. Правда, не будет и хуже…