Олег Игнатьев - Дойти до ада

— Бежим, ребя!

Климов обогнул обиженного «милцанера» и вошел вслед за Петром во двор.

«Вот так и в жизни», — сумрачно подумал Климов, когда сзади послышался плач: «Так не честно…»

Но ответить было некому: шайка-лейка разбежалась по кустам, и взыскующая справедливость понуро потащилась восвояси…

Предупредив, что у него собаки нет, «сам, как собака», Петр повел Климова к дому.

На крыльце сказал, что всю еду, которую им приготовила соседка бабы Фроси, он уже принес. Осталось только разогреть, сесть за стол, дерябнуть по пятнадцать капель за упокой души, а лучше, нет, сначала выпить все-таки за встречу.

— Столько лет не виделись!

— Считай, вся жизнь прошла.

— Еще не вечер.

Петр включил свет, переоделся, натянув домашние брюки, рубашку. Прошел к телевизору, глянул в программу, громко объявил, что «начался сериал», но «мы его смотреть не будем», опустился на колени, заглянул сначала под диван, затем под тумбочку, нашарил шлепанцы для Климова.

— Бери.

По комнатам он двигался легко, с давно забытой Климовым веселостью, лишь кое-где под его тяжестью поскрипывал паркет. Большие залысины и голубые глаза выдавали в нем человека сильного и страстного. Все в нем казалось основательно-прочным, неколебимым и надежным.

— Мой руки, сейчас все сообразим.

— Ты говори, что делать.

— Ничего. Ты у меня в гостях, а не у жены под каблуком.

Он засмеялся, подмигнул и показал свою «фазенду»:

— Вишь, отгрохал.

В доме, который выстроил для семьи Петр и который он теперь готов был продать за бесценок, «если еще купят», были веранда, кухня и четыре просторные комнаты.

Часть мебели уже стояла упакованная, готовая к отправке.

— Хорошо, что у жены есть тетка в Подмосковье, — ставя миски и кастрюли на огонь, сообщал Петр Климову свои семейные планы, — жена пойдет учительницей в школу, уже нашла работу…

— Кто она по специальности? — отмечая большое количество цветов на подоконниках, поинтересовался Климов, и Петр сказал, что жена по специальности биолог, а точнее, биохимик. Работала на руднике, в лаборатории.

— Дочь большая?

— С меня ростом. — Петр засмеялся, начал резать хлеб. — Пятнадцать лет девахе… Где-то в комнате должна быть фотография, посмотришь… — Заметив удивление в глазах Климова, добавил: — Я шучу, что с меня ростом… На жену похожа… Ладненькая, все при ней, на танцы уже бегает… Невеста.

Он открутил кран на кухне, убедился, что воды нет, поднял крышку с ведра, присвистнул: «Надо же, и здесь…», взял с плиты чайник.

— Я сейчас… К соседям за водой… Забыл набрать.

Климов кивнул, вернулся в комнату, сел на диван. Взгляд уперся в черный ящик телевизора. «Может, включить?» — мелькнула мысль, но двигаться и что-то делать было лень. Сказалась нервотрепка дня. И ночь была бессонной из-за зуба… Спасибо стоматологу, теперь — порядок! «Мои еще не женихи, — подумал он о сыновьях. — А у Петра уже невеста… Бегает на танцы…»

Климов танцы любил. Они с Петром не пропускали школьных вечеров, заглядывали в Дом культуры горняков… Мальчишки они были крепкие, выглядели старше своих лет и не боялись стычек. Не боялись, но старались избегать. Иной раз приходилось сматываться с середины вечера, если танцы затевались у «шахтеров», в клубе или же в общаге. Поэтому, наверное, приглашать на танец Климов научился, а провожать робел. И главное, не знал, куда девать неопытные руки.

«Для женщины прежде всего — ее желание, а не твое, — учил его не по годам все знавший Петр. — Усек? Тогда, вперед! Прикидывайся дурачком, гони волну и знай, что легкий флирт дается острословам и трепачам. Тугодум не станет «ходоком по этой части». А тот, у кого язык подвешен, смело может брать любую крепость. Нужен хищный взгляд и легкий разговор, а всякий там серьезный тон — мура… Серьезные слова требуют поступков, соответствующих тону, глубоко достойных и продуманных… Это ужасно, согласись, — заглядывал Петр в глаза и хлопал по плечу обескураженного Климова, — все время быть на высоте благоразумия… — это не для баб! Им нужно что? Зажал, помял, на ушко ля-ля-ля… И раз-два-три-с… Какие они скрипки? — Петр возмущенно потрясал руками. — Ба-ла-лай-ки! Как настроишь, так и зазвучит».

Заслышав, что Петр вернулся, Климов поднялся с дивана, выпрямился и, направляясь на кухню, с невольной улыбкой подумал, что «ходоком по этой части» он так и не стал. Женщина в сознании Климова так и осталась существом божественным, созданием нежным, тонким и чувствительным, чью душу и сравнить-то не с чем, разве что со скрипкой.