Сергей Зверев - Компромат на президента

Даже Порфирьев не знал, сколько Хайновский платит охранникам, работающим в швейцарском офисе. Подозревал, что больше, чем московским. Люди, от которых зависят твои секреты, должны получать больше, чем швейцарцы, среди которых они живут, иначе секрет перестанет быть таковым.

Порфирьев чувствовал себя обиженным. Ребята, сидевшие в Берне, рисковали куда меньше его парней, а получали больше. Николай мстительно усмехнулся. Он нутром чуял, что после его приезда работа в Берне будет свернута, значит, и парней отсюда переведут. То, что трое охранников имели лучшее образование, чем он, владели двумя языками, кроме родного, Порфирьев в расчет не брал. В его представлении единственным стоящим образованием являлась Высшая школа КГБ СССР.

«Кто ж тебе правду скажет. Молчит хозяин, – подумал он, – это пока со мной Хайновский довольно холоден, а сильно прижмет его – тогда другое петь станет».

Пока Порфирьев терпел все удары, которые наносило государство по финансовой империи Хайновского, и брал на себя ответственность за прегрешения хозяина. Он телефонные разговоры конкурентов и спецслужб по своей инициативе прослушивал и компьютерную информацию воровал. Хайновский пока слово держал, выгораживал Порфирьева как мог, хотя, как подозревал Николай, всякому терпению может настать конец. Он даже сделал упреждающий ход, попросил олигарха, чтобы тот позволил уйти ему со службы. Мол, возьму на себя все грехи и вместе с ними отойду в сторону.

– Николай, не пришло еще время, – улыбнулся Хайновский, – ты не смотри, что на меня наехали, выберусь на поверхность при любой власти. Нет на свете людей, с которыми нельзя договориться при помощи денег.

Порфирьев тогда кивнул, но вспомнил тех, кого ему приходилось убирать по распоряжению олигарха.

«Значит, не со всеми договорился. Вот же черт, – продолжал рассуждать Порфирьев, глядя на бегущую под колеса джипа дорогу, – земли-то у швейцарцев с гулькин нос, совсем ни к черту, даже картошку не посадишь: горы да скалы, а живут лучше нашего. Опять же странно получается: деньги Хайновскому легче заработать в России, а спрятать здесь».

До многих вещей, которые делал его хозяин, умом Порфирьеву дойти было сложно, не хватало ни образования, ни информации. Николая всегда удивляла та беспардонность, с которой действовал Хайновский, он вел себя так, словно купил всю страну. Потом, правда, выяснялось, что куплено далеко не все, и начинались передряги. Но лучшего места службы Порфирьев найти бы сегодня не сумел. Быть начальником личной охраны олигарха – это покруче, чем носить погоны генерала ФСБ или МВД.

Поначалу Порфирьеву трудно было перестроиться. Хайновский был слеплен совсем из другого теста, чем предыдущее начальство. Люди в погонах никогда не умели отделять себя от должности, которую занимали. Генерал оставался генералом даже голым в бане. Хайновский же умело давал понять, что он такой же человек, как и его собеседник. Он мог запросто поговорить по душам, объяснить свою позицию, выслушать чужую и только потом сказать: «Я знаю, что предлагаю сделать гадость и подлость, но ты же, Николай, понимаешь, что на своем месте я поступить по-другому не могу».

И хоть перед самым отъездом Хайновский смотрел на Порфирьева невинно, будто отправлялись в увеселительную поездку, Николай почувствовал: то, что предстоит сделать, поважнее прослушивания телефонных разговоров государственных чиновников.

«Как они тут со скуки не умирают? – подумал Порфирьев о швейцарцах. – Страна маленькая, за неделю всю объездишь».

Мобильник ожил в кармане пиджака, и начальник охраны олигарха приложил трубку к уху. Он сказал короткое «слушаю», а затем и в самом деле только слушал. Защелкнув микрофон, он удовлетворенно улыбнулся и повернул голову к Хайновскому.

– Ребята из Цюриха звонили. Сказали, что слежка за особняком, в гараж которого въехал лимузин, началась. Все уверены, что вы там, мы обвели их вокруг пальца.

– Хорошо, – в голосе Хайновского чувствовалось легкое напряжение.

Перед въездом в Берн Порфирьев собственноручно выключил магнитофон. Незачем привлекать к себе внимание. Машины остановились напротив банка. Порфирьев знал о том, что в депозитарии находится что-то важное для босса, но оказался возле банка впервые. Раньше, в воображении, здание рисовалось ему как что-то величественное, по-дорогому броское.

– Здесь? – спросил он у Хайновского.

– Что, не похоже? – засмеялся тот.

– По-русски в банке хоть кто-нибудь разговаривает? – спросил Порфирьев, выбираясь из машины.