Валерий Горшков - В рясе смертника

Просидев в неподвижной позе не менее минуты, Каллистрат очнулся, поднял веки, повернул ко мне голову, долго смотрел сквозь меня стеклянными пустыми глазами и наконец, едва шевеля губами, устало выдавил:

– Я передумал, Аверин. Я не стану пить твою кровь… – Выдержав паузу и не дождавшись моей реакции, оборотень добавил совсем уж отрешенно: – Я вырежу и съем твое еще трепыхающееся в судорогах сердце! Это будет красивое зрелище, плебс оценит по достоинству. Полные придурки вообще кончат в штаны, не сходя с места. Ты уже труп, капитан… Но твой совет насчет перебора я, пожалуй, учту. Возможно, уже завтра или на днях я неожиданно исчезну, навсегда и для всех, и вскоре мое место займет кто-нибудь из настоящих идейных безумцев, скорее всего садюга и извращенец Тамерлан. И отныне копыта моего не будет в этом мертвом и сыром городе на болотах. Меня будут считать мертвым, а я буду жить! Смотреть со стороны, жрать, пить, трахать дорогих сучек с силиконовыми сиськами, плевать всем на головы и смеяться! Только ты этого никому не расскажешь, падре. Конец игры… Гейм овер!

Каллистрат, в облике которого после схватки с Люцифером произошли разительные перемены, медленно встал, придерживаясь рукой за стену, перешагнул через лежавшего в темной маслянистой луже мертвеца и удалился прочь, пошатываясь словно пьяный.

Я отчетливо слышал, как шаркают по невидимым каменным ступенькам родового склепа подошвы его сапог со скошенными высокими каблуками и острыми, укрепленными металлом носами…

Слова оборотня вмиг отрезвили меня. С моих глаз мгновенно упала застилавшая их много часов подряд пелена ярости. Прорвавшийся из глубины подсознания отчаянный и циничный вояка Аверин вдруг исчез, растворился, уступив место прежнему отцу Павлу. Это было страшное возвращение!

…Впервые с тех пор, как связал свою жизнь с церковью, я сорвался, отступил от клятвы Господу и сейчас корил себя за то, что позволил жажде возмездия затмить мой разум, что позабыл о святом сане духовного отца и опустился до банальной очной схватки с сектантами, вместо того чтобы в храме молить Господа о помощи. А милиция и спецслужбы сами сделали бы свое дело. Нет, мое раскаяние не было вызвано тем, что теперь я более чем когда-либо приблизился к порогу физического небытия. Суть его была куда глубже и несравнимо горше!

Я, однажды и навсегда поклявшийся более никогда в жизни не прибегать к насилию и не брать в руки оружие, совершил непростительную ошибку, усомнился во всесилии Спасителя нашего Иисуса Христа, доверил свершение возмездия над чертопоклонниками грубой силе своих некогда наученных убивать рук. И в результате не добился ничего, но потерял все… Да, я сломался. И отныне уже не имел морального права носить сан священника. Как отступник от веры может учить и наставлять других на путь истинный, если сам до конца не верит в то, что делает и говорит?!

Прислонившись затылком к холодной стене склепа, я впервые за много лет беззвучно заплакал, чувствуя, как медленно и одиноко стекают по щеке горячие соленые капли…

Очнулся я только тогда, когда лестница наполнилась гулким топотом торопливо, уверенно спускающихся по ней нескольких пар ног. Стук подошв по камню почему-то сразу напомнил мне о дьявольских копытах…

– Господи, прости меня за все!.. – прошептал я, перекрестился и чисто инстинктивно до судорог в суставах стиснул кулаки.

Увы, я был лишен даже элементарной возможности в последний раз постоять за себя, когда четверо рослых звероподобных монстров с какими-то словно размазанными лицами, мельком взглянув на скрюченный труп Люцифера, в полном молчании ключом отперли висячий замок, распахнули решетчатую дверь, с ходу скрутили меня несколькими четкими движениями тренированных сильных рук и, подхватив под локти, волоком потащили вверх по лестнице к распахнутому выходу из мрачного подземелья.

Оборотень не обманул. Это действительно было старое католическое кладбище с массивными гранитными надгробиями, заросшими бурьяном неухоженными могилами, кое-где стояли покосившиеся металлические кресты за коваными оградами. Вверху, над головой, гулял ветер и тихо шумели, перешептываясь меж собой, могучие кроны высоких сосен. Моросил мелкий дождь. Пахло сырой землей, хвоей и озоном. Слышались отдаленные раскаты грома…

Два сектанта, не останавливаясь, с упорством бульдозеров быстро волокли меня к виднеющемуся впереди странному пятну яркого света, которое создавали несколько сходящихся в одной точке направленных лучей. Словно вывернутое наизнанку холодное солнце – солнце ада. Два других громилы шли рядом, словно эскорт телохранителей, оберегающих ценный объект на случай непредвиденных осложнений…