Валерий Горшков - В рясе смертника

Стараясь двигаться как можно тише и незаметней, я стал ползком пробираться вдоль стены к кинжалу, впервые за последние несколько часов вспомнив о ноже-выкидухе, отобранном у Прыща в автомобиле опера Семенова. Пошарив рукой у щиколотки, я ничего не обнаружил. Нож или выпал в офисе «Кобры», или потерялся во время драки в фургоне. А может быть, наученные горьким опытом и двумя трупами сектанты забрали спрятанную выкидуху уже здесь, обыскав меня перед тем, как вколоть морфий с промедолом…

Так или иначе, у меня снова появился шанс завладеть оружием. Для чего? В тот момент я не задавал себе подобного вопроса, просто инстинктивно пытался сделать хоть что-то, дабы избежать мученической смерти. Когда ты, лишенный возможности ходить из-за травмы коленей, вооружен острым клинком, тебя можно убить издали. Но нельзя подойти, схватить и поволочь, как барана на заклание, без риска самому оказаться с перерезанным горлом. А это уже совершенно другой расклад…

Эх, если бы люди имели возможность выбирать себе смерть! Но, увы, о таком щедром подарке Господа не приходится даже мечтать…

Не спуская глаз с дерущихся сектантов, я осторожно лег на камни, просунул руку под решетку и попробовал достать кинжал, ухватившись за кончик лезвия. Но в результате лишь порезал палец об острие. Зато звук скребущего по граниту металла вмиг остудил пыл дерущихся сатанистов. Они оба как по команде повернули головы в сторону забытого в азарте схватки ритуального кинжала и, отпихивая друг друга, стремительными лягушачьими прыжками бросились к заветному оружию.

Первым до вырезанной в форме змеи ручки дотянулся взмыленный, всклокоченный, лишившийся в драке клока слипшихся патлов Люцифер. Под его левым заплывающим глазом багровел фингал, край рта был разорван, отчего казалось, что с пергаментного лица наркомана не сходит злорадная ухмылка. Заграбастав кинжал, он вцепился в него всей пятерней, резко перевернулся на спину и сильнейшим ударом ног в живот откинул от себя опоздавшего Каллистрата. Потрепанный, перемазанный сочащейся из пореза кровью гуру протяжно взвыл и тряпичной куклой отлетел к противоположной стене склепа, жестко приземлившись на пятую точку. Практически одновременно оба врага с завидным проворством вскочили на ноги и принялись кружить друг возле друга в дьявольском танце смерти. Люцифер, выставив перед собой кинжал, делал стремительные выпады, но Каллистрат в самый последний момент успевал увернуться и снова забегал противнику за спину, чем приводил практически ослепшего на один глаз сектанта в бешеное неистовство, заставляя забыть об осторожности и сломя голову снова и снова бросаться в атаку. В конце концов бывший зэк сумел замотать выдохшегося, уставшего без толку рубить воздух Люцифера и, в очередной раз ускользнув от удара кинжалом, заставил совершить роковую ошибку.

Отпрянув в сторону, Каллистрат неожиданно сделал бросок вперед, схватил сжимающую клинок руку противника, вывернул ее сначала в одну, затем в другую сторону, заставив вскрикнувшего от боли сектанта повернуться к нему спиной, после чего резко согнул ее в локте и по самую рукоятку воткнул кинжал Люциферу между ребрами…

Отстранился, тяжело, прерывисто дыша. Наслаждаясь одержанной трудной победой, наблюдал, как из распяленного в беззвучном крике рта упавшего на колени лохматого сатаниста толчками вырывается наружу пузырящаяся кровавая пена. Взявшись за рукоятку, рывком выдернул кинжал из тела противника и кулаком, брезгливо-надменно, словно боясь испачкаться, толкнул его в плечо. Люцифер боком повалился на каменный пол, судорожно подтянул подрагивающие колени к груди и, в последний раз утробно захрипев, затих.

– Пером меня пугать вздумал, тля белобилетная… Я таких в Воркуте шнурками душил и пачками раком ставил! Проваливай к своему тезке, выродок, – выдавил устало Каллистрат, снимая с ремня драных джинсов Люцифера старинные кожаные ножны. Зачехлив клинок, дрожащей рукой промокнул краем рваного свитера липкий лоб и уже совершенно без сил опустился на каменный пол в углу между мокрой стеной и решеткой. Прильнул виском к холодному мшистому камню и словно уснул. Лишь неровно вздымалась и опускалась грудь с висящим на ней сатанинским символом.

В наступившей гнетущей тишине единственными звуками был лишь тихий стук падающих с потолка на каменный пол капель воды и еще более слабый треск догорающей в стенной нише восковой свечи…