Сидни Шелдон - Мельницы богов

В понедельник констебль Лесли Хансон устроил пикник в оранжерее замка, где не имел права находиться. Как пришлось позже объяснять начальству, он был не один: его приятельница Энни, грудастая деревенская девка, уговорила доброго констебля воспользоваться теплым помещением.

– Ты обеспечиваешь еду, – хихикала Энни, – а я – десерт.

«Десерт» был ростом пять футов шесть дюймов с красивой упругой грудью, о которой может мечтать любой мужчина.

К несчастью, в разгар десерта констебля Хансена отвлек шум мотора отъезжавшего от ворот замка лимузина.

– Это чертово место должно быть закрыто по понедельникам, – пробормотал он.

– Не отвлекайся, дорогой, и не снижай темпа, – уговаривала Энни.

– Не беспокойся, крошка.

Через двадцать минут констебль услышал, как отъезжает вторая машина. На этот раз любопытство разобрало его до такой степени, что он встал и выглянул в окно. Это был служебный лимузин с тонированными окнами, за которыми не видно пассажиров.

– Ну, ты идешь, Лесли?

– Сейчас. Не понимаю, кто может находиться сегодня в замке. Он открыт только в дни посещений, а в остальное время – заперт.

– Я тоже так сделаю, дорогой, если не плюнешь на эти машины.

Еще двадцать минут спустя, снова услышав шум мотора, констебль Хансон принес свое либидо в жертву полицейским инстинктам. Он насчитал еще пять лимузинов, покидавших замок с двадцатиминутными интервалами. Одна из машин притормозила у ворот, и констебль успел прочитать номер.

– Вроде бы сегодня твой чертов выходной, – пожаловалась Энни.

– Это может быть важно, – отмахнулся констебль, не вполне уверенный, должен ли доложить о случившемся.

– Что вы делали в замке Клеймор? – допытывался сержант.

– Осматривал достопримечательности, сэр.

– Замок был закрыт.

– Да, сэр. Но оранжерея открыта.

– И вы решили осмотреть оранжерею?

– Да, сэр.

– В одиночку, разумеется.

– Ну… по правде сказать…

– Избавьте меня от интимных подробностей, констебль. Почему вы сочли машины подозрительными?

– Из-за их поведения, сэр.

– У машин нет поведения. Зато есть у водителей.

– Конечно, сэр. Водители очень осторожничали. Машины покидали замок с интервалами в двадцать минут.

– Вы, конечно, понимаете, что этому могут найтись тысячи совершенно невинных объяснений. Фактически единственное, что не имеет невинного объяснения, – это вы, Хансон.

– Да, сэр. Но мне казалось, что я должен вам доложить.

– Верно. Вы запомнили номер машины?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Можете идти, – велел сержант, но не удержался от прощальной остроты: – И помните: опасно швыряться камнями, если сидишь в стеклянном доме.

После ухода констебля он еще долго ухмылялся, довольный собственной шуткой.

Когда по номеру удалось определить владельца машины, сержант Туилл решил, что Хансон ошибся, но все же сообщил информацию инспектору Пакуле.

– Я не стал бы вас беспокоить, инспектор, но номер машины…

– Да, вижу. Я сам этим займусь.

– Спасибо, сэр.

Короткая встреча инспектора с одним из руководителей «Сикрет интеллидженс сервис», сэром Алексом Хайд-Уайтом, мясистым, краснолицым мужчиной, состоялась в штаб-квартире этой организации.

– Вы правильно поступили, придя сюда, – улыбнулся сэр Алекс. – Но боюсь, зловещая тайна заключается в попытке устроить развлекательную поездку члена королевской семьи без ведома прессы.

– Простите, что зря побеспокоил вас.

Инспектор Пакула поднялся.

– Вовсе нет, инспектор. Приятно видеть такую бдительность. Как, говорите, зовут молодого констебля?

– Хансон, сэр. Лесли Хансон.

Едва за инспектором закрылась дверь, сэр Алекс Хайд-Уайт поднял трубку телефона.

– У меня сообщение для Бальдра. Небольшая проблема. Объясню при следующей встрече. А пока прошу вас организовать три перевода. Полицейский сержант Туилл, инспектор Пакула и констебль Лесли Хансон. Переведите их с интервалами в несколько дней на разные должности подальше от Лондона. Я уведомлю Контролера на случай, если он захочет предпринять дальнейшие действия.

Посреди ночи Ланца, спавшего в своем нью-йоркском гостиничном номере, разбудил телефонный звонок.

Кто, черт побери, знает, что он здесь?

Ланц сонно уставился на валявшиеся на тумбочке часы и схватил трубку.

– Сейчас четыре утра! Кому взбрело…

Послышался мягкий голос, и Ланц поспешно сел, чувствуя, как колотится сердце.

– Да, сэр… – пробормотал он. – Да, сэр… нет, сэр, но могу освободиться.