Евгений Сартинов - Полет Стрижа

Он вытащил другую фотографию, показал Стрижу.

— Их прикрывает главный мент города, Арифулин. Четыре года назад его турнули из губернского центра за финансовые махинации. Здесь он обжился, побратался с Мураем. Большие связи в губернии, вплоть до "Белого дома". С верхами он расплачивается икрой. У нас, конечно, не Астрахань, но рыбка водится, сам знаешь. Три года назад один делец построил цех по переработке икры на местном молокозаводе. Вот, полюбуйся.

Семенов протянул Стрижу несколько снимков заводского здания, вид снаружи, изнутри.

— Только владеть ему им не пришлось. Он его очень дешево продал Мураю, сам же перебрался в другие края. А цех стоил дорого. Оборудование импортное, все за валюту куплено. Ну да на что только не пойдешь, когда дочка растет красавица, да одна-единственная, любимая. Мурай поставил дело широко. Построил причал для лодок, завел для охраны несколько катеров с пулеметами. Прошлой осенью…

— Знаю, слышал, — прервал Стриж.

— Хорошо, — кивнул головой Семенов. — Сейчас моторкам на Волге елозить нельзя, сезон только в июне откроется, нерест, а они уже вовсю снуют. С вечера рев моторов стоит. До тридцати лодок за ночь принимают.

Как ловят, знаешь, — брюхо вспорют, рыбу за борт.

Он закурил, Анатолий поморщился. Семенов приоткрыл окно, выпустил дым, продолжил:

— Если бы я имел полномочия, я бы начал с цеха. Уничтожив его, мы бы уже подорвали силу Мурая. Ну и наркотики. Здесь надо перекрыть канал, хоть на время. Возьмешься?

— А сам?

Семенов усмехнулся.

— Знаешь, как я сюда попал? Проявил инициативу, пристрелил одного подобного Мураю типа. В органах оставили, но я здесь, а столица-матушка — там.

— Ты что, москвич?

— Коренной.

— И давно у нас?

— Полгода. Мой предшественник от водки сгорел — цирроз печени. Третьим был в этой компании.

— Ну а тебя как, не покупали?

Лейтенант остро глянул на Стрижа, выбросил сигарету, закрыл окно.

— Пробовали. — Он завел двигатель, тронулся с места. — Только мне подыхать от цирроза печени в вашей дыре не хочется. Я большего стою, чем эта водяра да сальные бабы в грязном неглиже.

Стрижа резануло и в то же время понравилось это откровение комитетчика.

— Сейчас я тебе покажу город, а то тебя зажали крепко. Видел я сегодня, как ты с ментами разобрался. Бегать за тобой замучился, хорошо, сообразил, что все равно к Волге выйдешь. Да, послушай-ка вот этот разговор.

Он нажал клавишу магнитолы. Стриж молча выслушал диалог Мурая и Арифулина. Его больно корябнуло по душе, и не сама тема, а забытый уже хрипловато-наглый голос врага.

— Так что, Толя, еще повезло, что тебе Голома попался. А так пристрелили бы без звука, и всего делов. Ну, смотри, вот он, дворец Мурая.

Дом Мурая был вызовом всему городу. Раньше здесь располагался небольшой сквер с традиционными гипсовыми пионерами и пионерками, с маленькой, а потому смешной фигуркой бронзового Маяковского.

Теперь этого ничего не осталось, была большая площадь, и на ней, в самом центре, нагло торчала двухэтажная хоромина мураевского дворца. С точки зрения архитектуры, он был простым уродством. Квадратная коробка из белого кирпича с чисто деревенской четырехскатной крышей из оцинкованного железа. К парадному помпезному входу приделано несуразно большое парадное крыльцо с навесом. Впрочем, сзади было точно такое же, но его загораживал глухой железный забор с массивными, раздвигаемыми двигателем воротами.

— Наверху у него банкетный зал, там и гуляют.

Окна второго этажа были шире, чем первого. И весь периметр дома опоясывал балкон.

— Логово, — бросил Семенов и двинул машину дальше.

Они миновали две пары изнывающих от безделья «кентавров», проводивших вишневую «девятку» с темными стеклами равнодушными взглядами.

Город показался Стрижу более запущенным, чем раньше, густо прибавилось только киосков с пестрой, импортной дребеденью, да на месте прежних плакатов с наглядной агитацией мелькали рекламы банков, фирм, компаний, частью уже лопнувших к этому времени.

По ходу Семенов объяснял, сколько Мурай берет с киоскеров, с лоточников, с хозяев магазинов. Как рождался ручеек его могущества, его больших денег.

— Сейчас ему будет труднее. Вчера из города слинял Абрамчик, и похоже, навсегда, а он был у Мурая за главный мозг. Сам-то ведь он, ты знаешь, по пальцам считает.

Свернув с главной дороги, они выехали тихим переулком на безлюдный берег Волги.

— Ну как, возьмешься?