Евгений Сартинов - Полет Стрижа

— Вот он! Жмем!

Место, как назло, было открытое, пустырь. Анатолий оглянулся кругом, выругался. Между тем стоящий на запасных путях товарняк дернулся и начал медленно набирать ход. Стриж метнулся к нему. Давно, еще до армии, он видел, как один из его лихих дружков под движущимся составом ушел от ментов. Сейчас деваться было некуда. Сложившись, он кувыркнулся под вагон, перележал между рельсами, пока не пошел другой вагон, и в этот промежуток между колесами перекатился на другую сторону. Подлетевший к рельсам Бачун уставился на движущийся поезд.

— Давай за ним! — наконец ткнул пистолетом Бачун одного из «кентавров». Тот ошалело уставился на него.

— Ты что, рехнулся? Сам туда прыгай!

— Кому говорю! — свирепея, крикнул Бачун.

Мотоциклист стянул шлем и подошел поближе. Состав медленно набирал ход. Собравшись с духом, бугай нырнул под вагон, залег между рельсами. Дернулся было под вторым вагоном перебраться на другую сторону, но не решился. Между тем товарняк поддал ходу. Качок заволновался, начал переваливаться на другую сторону, но замешкался. Потом рванулся, вышло еще хуже, его развернуло поперек рельсов, и неумолимая поступь чугунных колес всей своей многотонной тяжестью наискось, от бедра к колену, откромсала неудачливому преследователю ноги. Он завопил коротко и отчаянно, затем дикая боль отключила его мозг.

Один из «кентавров», опасаясь, как бы и его не послали под вагон, вытащил «узи» и начал садить короткими очередями под вагонами, хотя Стрижа он и не видел. Присев, трое преследователей напряженно всматривались вдаль. От колес летели искры. Вдруг сидевший рядом с Бачуном «кентавр» опрокинулся назад и захрипел, зажимая кровоточащее горло. Это пуля от «узи», немыслимым рикошетом от оси, колеса и рельса достала совсем не того, кому предназначалась.

— Кончай, сука, всех перестреляешь! — заводясь, проорал Бачун. — Поехали!

— А этот? — стрелок растерянно махнул автоматом на раненого.

— Добей, все равно не жилец. На Стрижа спишем.

Между двумя «кентаврами» имелись старые несведенные счеты. И уцелевший с радостью выпустил в напарника остатки обоймы.

На этом же самом поезде, невольном палаче двух «кентавров», Стриж доехал до железнодорожного моста.

Здесь товарняк, прежде чем втянуться на бесконечную ажурную железную конструкцию, притормозил, и

Анатолий, спрыгнув, пошел по берегу к дому Ольги. У самой воды какой-то водитель мыл вишневую «девятку» с тонированными стеклами.

— Анатолий, здравствуй!

Стриж настороженно вгляделся — русоволосый широкоплечий парень лет под тридцать. Открытое лицо, только вот, пожалуй, чересчур лощеное. Такие лица раньше встречались у ответственных комсомольских работников да у номенклатуры.

— Что-то я тебя не знаю, — вместо приветствия резко ответил Стриж.

Тот миролюбиво улыбнулся.

— Зато я тебя знаю. Разговор есть. Вон в бардачке мои документы, посмотри, а я пока домою.

И он снова принялся возить грязной тряпкой по крыльям машины. Стриж уселся на место рядом с водительским, достал из бардачка аккуратные корочки с орлом, пролистал, сунул обратно.

— Ну как, посмотрел?

— Контора, — спокойно сказал Стриж, глядя не на Семенова, а вперед, в никуда. — Ну и что конторе надо от меня?

— Много. И ты нужен мне, и я тебе.

— Это как же? — усмехнулся Стриж. За долгие годы у него выработалась стойкая неприязнь к работникам ведомств щита и меча, будь это милиция, армия, КГБ или ФСБ.

— У нас один враг, у тебя и у меня. Тебе нужна голова Мурая, мне тоже.

— Ну а тебе-то чем он насолил? — удивился Стриж.

— Большая он сволочь. Любить его оснований не имеется, ну а терпеть все, что творится, тоже сил нет.

Беспредел. Я тебе покажу кое-какие документы, тогда поймешь, почему я тоже хочу крови этого вампира.

Он достал с заднего сиденья дипломат, вытащил оттуда небольшую папку, открыл ее.

— Сила Мурая держится на трех китах: рэкет, наркотики и икра. За вымогательство мы его задержать не можем. Ни один из владельцев ларьков или магазинов не согласится дать показания в суде. У всех семьи, дети, да и самим жить хочется. С наркотиками еще сложнее, но я установил, как они попадают в город. Как раз сейчас у него гостит некто Ахмедов. — Семенов достал фотографию обрюзгшего человека восточной наружности с громадными мешками под глазами. — Раз в месяц он привозит чемодан зелья, увозит чемодан денег. Завтра в тринадцать тридцать он отбывает ташкентским поездом, вагон я узнаю. Можно было бы его перехватить, но…