Вячеслав Денисов - Хроника двойного контракта

«Тойота», наполнившись «спортсменами», стала как-то «быковато» разворачиваться на месте. И хозяева, и машина — одно и то же. Что, засранцы, угробили депутата и ходите как ни в чем не бывало?! И куда это вы поехали?..

После того, как я проследовал за ними мимо ГУМа, ЦУМа, двух рынков, зоопарка, переехал через мост на другую сторону, вернулся обратно и все это без единой остановки, я стал подозревать, что «Тойота» движется на автопилоте, а эти четверо в ней играют в покер. Ребята, у меня бак в два раза меньше, чем ваш. Может, заправимся?..

Вычислить они меня не могли. Что-что, а пасти я умею. Хорошие учителя были. Да и не до этого им сейчас — думают, как жить дальше с такой тяжестью на душе… И еще — как более грамотно подставить лоха-детектива по фамилии Ломакин.

Наконец стало происходить то, чего я ждал все время, пока мы, как дебилы, кружили с быками по городу. «Тойота» двинулась в сторону жилмассива, где некогда проживал покойный Александр Олегович Шкурко… Вот сейчас и начнется самое интересное. Любопытно будет посмотреть, как автомобиль, подходящий под ориентировку, будет приближаться к дому убитого и как люди, сидящие в этом автомобиле, будут общаться с женой человека, которого они убили.

Они остановили машину за два дома до нужного адреса с одной стороны, я — за два дома с другой. Только у меня хватило ума остановить ее так, чтобы ее не было видно ни из окон квартиры Шкурко, ни с дороги. «Тойота» же блестела, как капля молока на сапоге солдата. Ее не видел только слепой. Тупость или уверенность в безопасности? Тяжелый вопрос. Для ответа на него нужно знать как минимум одно — поздоровается с ними Любовь Витальевна горячо или нет. Если при ее общении с ними она будет себя вести по-деловому холодно, то есть общаться, вместо того, чтобы от горя выключиться из этой жизни хотя бы на несколько дней, то… Тогда какая же ты, извини за выражение, Любовь Витальевна, сука!

Сделав такое умозаключение, я почувствовал себя виноватым перед всем миром. Пока мои мысли — только мысли, вряд ли я вправе судить кого-то. Вполне вероятно, что и «Тойота» не та, и парень в джинсовом костюме — плод моего большого воображения, и эти четверо из «Форт-Норда» приехали не к президенту своего клуба, а спросить о здоровье вратаря команды, который живет через два дома от Шкурко… Но тогда можно предположить и то, что я сейчас стою неподалеку от них не потому, что два часа следил за ними, а потому, что заблудился! Слишком много совпадений для того, чтобы я почувствовал себя больным паранойей. Что, синяя «восьмерка» — это тоже «показалось»?!

Я вышел из машины и направился к таксофону. Если я воспользуюсь им, а не вон тем, который находится на посеревшей от времени стене когда-то желтой пятиэтажки, то, разговаривая с мадам Шкурко, я останусь незамеченным для пассажиров «Тойоты». Сняв трубку, я бросил взгляд на иномарку. Выходить из нее и производить какие-нибудь действия, дающие почву для моих размышлений, похоже, никто не собирался. Похоже, что никто не собирался и подходить к телефону в квартире недавно убитого депутата. Вот и верь женщинам после этого. Душу рвут — «приезжай быстрее!», а как приедешь — становишься если не незваным гостем, то татарином наверняка.

Ну, Любовь Витальевна, что за шутки?

Господи, неужели подошла?!

— Алло…

— Любовь Витальевна, это Ломакин.

— Я поняла…

— Глупо спрашивать, но… вы себя чувствуете гораздо хуже, чем могли бы?.. — Я слышал голос полуживого человека. Не артиста, выполняющего задание сыграть роль умирающего, а настоящего больного. Я слышал, как в эфире раздался трест вскрываемой упаковки с лекарством.

Интересно, что за лекарство? Валидол — для сердца или цианид — от воспаления совести?

— Я поняла, что это ты… Ты мне нужен…

— Любовь Витальевна, с тех пор, как я решился вам помочь и выполнить кое-какую вашу просьбу, я стал нужен не только вам. Боюсь, что я стал нужен всем, кто проживает в этом городе. Утром за мной следят иномарки, в обед — синие «восьмерки»… Сейчас я имею честь кое за кем следить, потому что под грузом впечатлений мне стала приходить в голову навязчивая мысль о том, что скоро моей жизни будет угрожать опасность. И все потому, что я решил вам помочь. Лично меня это наталкивает на определенные выводы. Но вы-то сами ничего не хотите мне сказать?..

— Где ты находишься?

— Это — все?..

— Я не знаю, что происходит с тобой, но я хорошо представляю, что происходит вообще, в принципе… — Ее голос не дрожал.