Сергей Москвин - По силам только профи

– Андрей Геннадьевич, у вас какое оружие? А то я, ориентируясь на отель, взял только «П-96» с ослабленными патронами.

– «ПММ».

– Тогда лучше вы, – обрадовался Ватутин и отодвинулся от двери, уступив место Егорову.

Анна презрительно скривилась: что за офицер спецназа, который сам ничего сделать не может! Жаль, что Ватутин в этот момент не видел выражения ее лица.

Егоров понял, что от его помощника толку не будет, вынул из кобуры свой пистолет и пересел на ближнее к двери сиденье. Хотя как он будет стрелять на ходу, Анна совершенно не представляла. Микроавтобус раскачивало из стороны в сторону, а на поворотах он так кренился набок, что Анне всякий раз казалось, что они сейчас опрокинутся.

– Сейчас будет прямой участок, – объявил Ватутин. – Андрей Геннадьевич, готовы?.. Слава, жми!

Микроавтобус, как пришпоренный конь, рванулся вперед. Сила инерции вдавила Анну в кресло. Егоров же, наоборот, привстал на сиденье и широко распахнул сдвижную дверь. Внутрь с оглушительным свистом ворвался поток встречного воздуха. У Анны заложило уши, и она поневоле еще плотнее вжалась в спинку сиденья. Зато Егоров чуть ли не наполовину высунулся наружу. Его рубашка на спине надулась пузырем, но сам он как будто и не замечал бьющего в лицо встречного ветра. Анне стало стыдно за себя. Она тоже привстала с сиденья, чтобы видеть, что же происходит на дороге. Увидела такси, которое теперь неслось справа, на полкузова впереди микроавтобуса, и вытянутую руку Егорова с направленным на такси пистолетом. От гуляющего по салону ветра свистело в ушах. Но сквозь этот свист Анна различила несколько коротких хлопков, а следом и радостный возглас Ватутина:

– Есть!

Егоров сейчас же нырнул обратно в салон и захлопнул дверь, а «Волга»-такси… «Волга» неожиданно вильнула, пошла юзом, опрокинулась на бок, потом на крышу, снова на колеса и наконец замерла, врезавшись в фонарный столб. Чтобы увидеть весь этот кульбит, Анне пришлось вывернуть шею, так как микроавтобус по инерции промчался далеко вперед.

– Они погибли? – испуганно спросила она у Егорова, когда водитель, затормозив, наконец развернул машину.

– Не думаю, – ответил он, но большой уверенности в его голосе Анна не заметила.

Пусть Мухин вызывал у нее отвращение, а его воровка-сообщница за один только род занятий заслуживала презрения, но они были живыми людьми. И по-человечески Анне было их жалко. Поэтому, как только водитель затормозил микроавтобус возле искореженной «Волги», Анна вместе с мужчинами выпрыгнула наружу и поспешила к обездвиженной машине. А подбежав, с облегчением поняла, что Егоров оказался прав. В такси не осталось ни одного целого стекла – сверкающими осколками они рассыпались по асфальту. Зато через пустые глазницы автомобильных окон было отлично видно, что творится в салоне. Мухин, повисший на ремне безопасности, зачем-то все еще пытался крутить рулевое колесо и очумело тряс головой. Его сообщница копошилась на заднем сиденье: то ли старалась сесть, то ли, наоборот, лечь.

Пока Анна разглядывала пострадавших, Ватутин деловито прошелся вокруг машины, открыл, а точнее, выломал водительскую дверь, обшарил карманы Мухина и, обнаружив у него пистолет, протянул оружие Егорову.

– Ну что, Андрей Геннадьевич, наших вызывать?

– Сначала «Скорую», – ответил Егоров, зачем-то заглянул в ствол изъятого у Мухина пистолета и грозно спросил: – Как, Павел, теперь расскажете, куда вы спрятали труп убитого вами иностранца?

Мухин недоуменно уставился на Егорова. Анна тоже ровным счетом ничего не понимала. Зато копошащаяся девица проявила отменную сообразительность и завизжала пронзительным голосом:

– Это не я! Это все Пашка! Он и иностранца убил, и труп спрятал! Он и меня хотел убить! Да вам спасибо – выручили. – Она слезно зарыдала.

– С-сука, – злобно выдохнул Мухин. Он хотел еще что-то добавить, но сморщился от боли.

– …случайно.

Анна тряхнула головой и широко открыла глаза. Кто-то что-то сказал или ей послышалось? Прямо перед ней было окно с единственной дешевой занавеской, вокруг голые стены, выкрашенные бледно-голубой краской. Рядом, на кровати, под покрывалом лежал какой-то человек в ортопедическом воротнике и с загипсованной левой рукой. А она сама сидела возле него на стуле в белом халате. Но уже в следующую секунду Анна вспомнила, как попала в больницу – на «Скорой», вместе с Егоровым, сопровождая задержанных, которым требовалась медицинская помощь. Рентген выявил у Мухина перелом руки и двух ребер в левой половине грудной клетки, растяжение шейных сухожилий, а также ушибы внутренних органов. Зато Плужникова отделалась одними синяками и ссадинами. Осматривавший ее травматолог, забывшись, объявил, что через пару дней она сможет вернуться домой. Но Егоров внес коррективы, уточнив, что пострадавшая отправится не домой, а в камеру следственного изолятора. Так как Плужникова находилась гораздо в лучшем состоянии, чем ее сообщник, допрос задержанных Егоров начал с нее, попросив Анну в это время побыть в больничной палате с Мухиным. А она задремала прямо на стуле! Хороша помощница! Всего-то не поспала одну ночь и уже расклеилась. Егоров вон третьи сутки без сна и ведь как-то держится. Хорошо хоть Мухин не видел, как она клевала носом. Ах да! Он ведь что-то говорил.