Олег Приходько - Запретная зона

— Откуда вы, простите?

— Вы не ослышались: из Московского уголовного розыска.

— О-о!.. Мы хоть и не «Тмутаракань», но с москвичами не каждый день доводится встречаться. — Отаров встал, прошел к подоконнику, у которого стоял журнальный столик, и включил кофеварку. Затем достал из шкафа две фаянсовые чашки с блюдцами. — Может, коньячку? — спросил он, вперив в гостя выжидательный взгляд.

— Вы ведь работаете? — заговорщицки прищурился Каменев. — Да и я вроде не к теще на блины приехал…

— А я вам блинов и не предлагаю, — вернулся за стол Отаров, прихватив в шкафу полбутылки «КВ».

— Старые запасы? разглядел этикетку Каменев. — Сто лет такого не пил.

— Не столько запасы, сколько друзья. Надеюсь, не поймете превратно — плата за консультацию. У нас тут куча всевозможных контор, треть из которых не в состоянии содержать собственного юриста. По глобальным вопросам они получают платную консультацию через перечисление на счет фонда. А по мелочам я всегда помогу бесплатно. Хотя каждый норовит время от времени притащить то кофе, то коньяк, знаете ли…

— Вы уж меня извините, Георгий Рафаэлович, я без кофе и коньяку… Правда, и по вопросу пустяковому… Курите?

— Курю. Спасибо. — Отаров взял сигарету из протянутой пачки. — Только не могу представить себе, что это за вопрос, по которому юрист-профессионал из Москвы едет консультироваться в Южанск. Выпьем?

— Попозже, — Каменев взял с тарелки печенье, откусил и поинтересовался невзначай. — А что это за фонд у вас — «Прометей»? Храните огонь?

Отаров расставил чашки, присел к столику, на котором начала булькать кофеварка.

— Фонд социальной защиты, — ответил. — Существует на добровольные пожертвования физических и юридических лиц и организаций.

— И кого же вы защищаете?

— Тех, кому Прометей дал огонь — людей, конечно. Малообеспеченные слои населения, защитников Отечества — я имею в виду офицеров и их семьи. Выделяем беспроцентные ссуды под застройку жилья, оплачиваем пенсии — словом, пытаемся по мере сил восстанавливать справедливость, посредничаем между богатыми и бедными, так сказать.

Он налил в чашки кофе, понес к столу.

«Так быстро готов кофе? — удивился Каменев. — Вода наверняка была уже горячей… Значит, он пил до меня?.. Но тогда почему чашки в шкафу?..»

— Помнится, Прометея за это распяли? — улыбнулся он.

Отаров засмеялся:

— Распяли Христа. Прометея приковали к скале цепями. Но нам это не угрожает. Зевса-то нет, Александр Александрович, — он посмотрел Каменеву в глаза. — Так в чем же ваш пустяковый вопрос?

Каменев держал рюмку в кулаке, согревая коньяк.

— Да я к вам, собственно, не как к юрисконсульту…

— Вот как? Интересно!

— …а как к бывшему прокурору по надзору за исполнением наказаний… — Он отставил рюмку, полез в дипломат. — Скажите, Георгий Рафаэлович, это ваша подпись?

Отаров нацепил очки, внимательно, от корки до корки прочитал акт о приведении приговора в исполнение и недоуменно воззрился на опера.

— Моя…

— Вы уверены?

— Да. Но этот документ не подлежит выносу из архива…

— Я уполномочен Генеральной прокуратурой России.

— Вот как? А почему вас интересует именно Сотов? Мою подпись можно найти на сотнях подобных документов. Я проработал…

— Восемь лет, я знаю, — спрятав бумагу в дипломат, Каменев набрал шифр замка. — А вы не догадываетесь, Георгий Рафаэлович?

— О чем?

Каменев не счел нужным повторять вопрос дважды, он выжидательно смотрел на бывшего прокурора.

— Что вы говорите загадками, ей-богу? — убрал тот руки под стол. — Скажите, в чем дело — я вам отвечу. Вы пришли спросить, чья это подпись? Я ответил, моя.

— Я пришел спросить, кому вы вместе с врачом Игнатием Давыдовым передали приговоренного к смертной казни Сотова? Кому, по чьему приказу или с какой целью, Отаров? — Каменев почувствовал, что юрисконсульт нервничает, и решил дожать до конца: — Он был единственным, чей приговор неофициально не приведен в исполнение, или в архиве есть еще фиктивные акты с вашей подписью?.. Чтобы не говорить, по вашему выражению, загадками, поставим точки над «i»: Сотов, «расстрелянный» в 1983 году в присутствии надзирающего прокурора Отарова, находится у нас.

Все это Каменев произнес голосом просителя — деликатно, тихо, не убирая с лица любезной улыбки. Он блефовал, но никто не смог бы уличить его в этом — просто не уточнил, что Сотов мертв.

Отаров застыл на несколько секунд, но тут же обрел уверенность, руки его снова легли на крышку стола — загорелые, холеные руки с ровно пульсирующими жилами. На лице застыла надменная улыбка.