Олег Приходько - Запретная зона

Зина проводил ее в комнату, запер дверь на кухню, кивнул на холодильник:

— Пять капель примешь?

— Нет. Пять капель ничего не дадут, кроме частичного помутнения рассудка. Давай-ка лучше еще чайку и слушай меня внимательно…

Неожиданно серьезная интонация насторожила Зину. Он налил в чашки кипяток, бросил туда свежие пакетики и уставился на Женьку.

— Завтра ты идешь на службу и под любым предлогом отпрашиваешься на три дня. Сможешь?

По его тону Зина понял, что сделать это придется.

— Потом договариваешься с каким-нибудь водилой, платишь ему сто баксов, и едешь вместе с Мишкой, Танькой и Шерифом на свою историческую родину в Осташков. Там живешь у мамы, латаешь крышу, обрезаешь деревья в саду, но при этом ни на секунду не выпускаешь из поля зрения Таньку и Мишку, который водит Шерифа на коротком поводке.

Зина был явно озадачен, просчитывал ситуацию, понимая, что события, о которых новоиспеченный детектив не договаривал, исключают возражения.

— Вот тебе сто пятьдесят баксов и сорок тысяч. Скажешь Таньке, что подбил два фашистских танка и за это тебе дали отпуск для поездки к матери. Вот тебе мой револьвер на всякий случай. Убить не убьет, но шуму наделает. И еще. Там, у себя в Генштабе, не говори, куда едешь.

Зина помешал чай, сочувственно посмотрел на Женьку.

— Хреново, — констатировал он лаконично. — Ты своему прокурору-то скажи на всякий случай.

— У моего прокурора свои дела, у меня — свои, — отрезал Женька. — Знаешь, что сказал по такому случаю комсомольский писатель Островский в одноименной пьесе «Гроза»?.. «Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее нужно так, чтобы больше не хотелось!..»

— Доведут тебя бабы, Зотов!

— Они еще никого не довели.

— Они-то как раз всех и доводили!..

Коля Зотов отношений с женским полом обсуждать не любил. «Я — человек влюбчивый, у меня реноме такое», — отшучивался он. Однако ребята, которым частенько случалось подменять Зотова на дежурстве, считали его завзятым бабником.

— А Шурик-то где?

— Жениться пошел.

— А-а, дело хорошее.

— Вы с ним два сапога — пара, — хохотнул Серега, хлопнув по протянутой ладони.

Николай сел за руль.

— Что сказать, если твоя позвонит? Николай помолчал, положив руки на баранку.

— Скажи, что ушел в библиотеку, — пошутил он невесело и с неожиданной тоской посмотрел на сменщика: — Знаешь, если бы она мне когда-нибудь позвонила, я бы ни к каким другим бабам не ездил… Иди, отпирай калитку! — и вставил ключ в замок зажигания, чиркнул стартером.

Серега не успел сделать и двух шагов. Адский взрыв разорвал машину в куски. Пламя взметнулось выше КПП, и по плотно прижатым друг к другу кузовам загромыхали обломки.

В эту ночь стоянка осталась без охраны.

К десяти утра в маленьком помещении на Лубянке собралось девять свидетелей, приглашенных Нежиным.

Расфуфыренная, исполненная решимости «разоблачить и наказать бандита» соседка Натансона Никонова из пятой квартиры уселась в первом ряду прямо напротив монитора; профессор Розен сел в последнем и, опершись на клюку, о чем-то сосредоточенно думал; врач-психиатр Братеева села с краю и то и дело нетерпеливо поглядывала на часы; копалась в сумочке в поисках губной помады инспектор Управления кадров РАН; почему-то в стороне от своей соседки Никоновой уселся Бахвалов, по случаю важной миссии надевший новое кожаное пальто; чиновник жилквартотдела Жабов и работница жэка Семицветова листали бумаги…

«Какие разные люди, — подумал Нежин. — Жили бы, никогда не встречаясь, не зная о существовании друг друга, а вот поди ж ты, где встретиться довелось!..»

Он посмотрел на часы.

— Граждане свидетели, — обратился он к собравшимся. — Ну, во-первых, я хочу поблагодарить вас за то, что пришли помочь следствию. Хотя, не могу не заметить, что окажись вы бдительнее, мне не пришлось бы отрывать вас от работы. Как можно было предоставлять сведения человеку, которого вы не знаете?..

— Да он такой вежливый был, обходительный, — сказала Тамара Александровна Ухнович.

— Очень интеллигентный молодой человек, — подтвердила Семицветова, — и кто бы мог подумать!

— Да уж, интеллигентный! Бандит! — не согласилась Никонова.

— Никакой он не бандит, — поморщилась Братеева, — я, слава Богу, умею отличать.

— Как же! — хмыкнул Бахвалов и побагровел от негодования. — Самый настоящий, с большой дороги. Угрожает пистолетом, дерется, сукин сын! Арестовать его!..