Олег Приходько - Запретная зона

— Большое спасибо.

— Не нужно иронии. В наших с вами взаимоотношениях она неуместна.

— О каких взаимоотношениях вы говорите, если я даже не знаю, кого вы представляете?

Голос помолчал.

— Признаться, я думал, вы давно догадались об этом. Я представляю государство.

Что его действительно роднило с государством, так это отсутствие лица.

— Вот как? Ни много, ни мало? — Петр постарался, чтобы прозвучала насмешка.

— Вернемся к делу! — резко отреагировал Голос. — Итак, мы предоставим вам материалы для доказательства гибели Филонова по причинам, далеким от тех, которые вы установили. Это будут факты, улики, свидетельства, и даже непосредственные виновники — неопровержимые и убедительные для суда. Все, что касается психотронного оружия, лаборатории, экспериментов и причастных к ним лиц, из дела Филонова должно быть изъято или отнесено к «делам давно минувших дней». Тем более что документы, которые попали к вам по преступной оплошности наших сотрудников, действительно ни для кого уже не представляют интереса…

— Кроме тех, против кого это оружие направлено, — вставил Петр.

Опять возникла пауза. «Голландец» свернул налево, поплыл по Бульварному кольцу.

— Оно готовится не «против», а во благо, Петр Иванович, — сдержанно объяснил Голос. — Сами по себе люди — биологические существа, поведение их продиктовано инстинктами. Результат во все времена один и тот же: реки крови, горы трупов, голод, эпидемии, лагеря, тюрьмы, гетто, резервации и как панацея — палачи у власти, возведенные на пьедестал самими же людьми для обуздания их инстинктов. Выбирая тиранов и умирая с их именами на устах, люди объясняют собственное истребление естественным отбором или божьей карой, и так из века в век, при любых экономических формациях. Наша цель — помочь избежать стихийности в общественных процессах. Как это сделать? Объявить демократию?.. Вы видите, что такое демократия — все продается и покупается, одни пожирают других, грабят, убивают… Увы, не все преследуют гуманные цели. В одних живут палачи, в других — жертвы, одни работают, другие пожинают плоды, одни рождены глупыми, другие — умными. Как исправить это неравенство? Объяснить, что такое хорошо, что такое плохо? Пробовали. Не верят. Единственный способ привести людей к разумному и гармоничному сосуществованию — спланировать их поведение, подчинить их действия программам, которые тщательно продуманы и разработаны политологами, социологами, психологами, военными. Разумеется, речь идет о далеком будущем — это все равно, что рассчитать траектории миллиардов небесных тел, чтобы избежать столкновения во Вселенной. Сейчас речь идет о подготовке всего нескольких десятков тысяч человек, которые станут сдерживающими и организующими центрами, управленцами, не допускающими ошибок, объединяющей людей силой, а не сталкивающей лбами в интересах избранных…

— У вас уже была такая мобилизующая и объединяющая людей сила, вам не кажется? — машинально произнес Петр.

— Нет. Не кажется. — Голос стал жестче и категоричнее. — Мы не ставим корыстных целей. Однако понимаем, что никогда не построим справедливого общества, если каждый болван будет делать то, что ему хочется — воевать не могу, работать не буду. Нужны люди, которые поведут за собой остальных. Это не означает, что мы призываем к возрождению полицейского государства — напротив: наша цель — гармоничное, здоровое и справедливое общество…

Петр не выдержал, засмеялся. «Нет, все же никогда не сумеют они избавиться от своей идеологии, она у них в крови, — подумал он. — Даже словесные штампы не в состоянии искоренить!», а вслух сказал:

— Извините, я уже вволю накатался вокруг вашего мыслительного центра. Почему бы вам просто не вставить в меня нужную программу? При таком-то электронном могуществе?

Вопрос не застал невидимку врасплох.

— В этом нет необходимости. К тому же разработка и внедрение такой программы — удовольствие дорогостоящее. С вами, Петр Иванович, все обстоит намного проще, — с подчеркнутым презрением произнес Голос.

— Рассчитываете на заложницу? Немногим же ваше государство отличается от банды рэкетиров!

— Наше! Наше государство, Петр Иванович! — прикрикнул невидимый гуманист и заговорил стаккато: — Если вы завтра же не повернете дело Филонова так, как я вам сказал, мы найдем другой способ отстоять свои интересы. И в этом спектакле роли для вашей актрисы не предусмотрено!

Петр молчал. Удар, связанный с похищением Ники, был для него неожиданным. Если бы он и позаботился об упреждающих мерах, то они коснулись бы сотрудников бригады и членов их семей. О себе он никогда бы не подумал — будучи человеком одиноким, был уверен, что как объект шантажа интереса не представляет.