Юрий Гаврюченков - Кровавая баня Крупнера

"Многообещающе", – подумал Семагин.

– Подробнее, пожалуйста.

– Э-э, видите ли, погиб один научный сотрудник. – Тернов помялся. – Что-то с ним случилось, хулиганы… или его ограбили. Но днем у меня была с ним беседа и получился конфликт, а его жена подозревает, что это я был причиной его гибели, и собирается пойти к следователю. Вы понимаете?

– Вам-то что волноваться? – невозмутимо произнес Семагин. – Не вы же его ограбили. Вызовет вас следователь, снимет показания. Вы в это время где были?

– Дома.

– Кто вас видел?

– Жена.

– Не густо. Алиби слабоватое.

– И сын еще… с другом.

– С тем самым?

– Э…

Вопрос был выпущен, будто пуля. Полковник быстро все понял. Просчитать ситуацию ему не составило труда.

– С каким? – в голосе Тернова прозвучала фальшь.

Он догадался, к чему клонит Семагин, но иного пути, кроме как признаться, у него уже не было. В его интересах было быть предельно откровенным со своим подельником.

– С тем самым, – выдавил директор.

– У нее есть какие-то доказательства… вашей заинтересованности? – Семагин говорил, как адвокат, убежденный в вине подзащитного, но все равно отстаивающий его права.

– Телефонный разговор с мужем, – и Тернов подробно пересказал аргументы Елизаветы Давыдовны.

– То есть ничего, кроме предположений, – уточнил Семагин. – Вам это ничем не грозит, если, конечно, вы не явитесь с повинной.

– Что значит с повинной?! – возмутился професор. Если он хоть как-то будет замешан в этой грязной истории, то не видать ему действительного членства в Академии наук как своих ушей. Валерий Игнатьевич был с такой участью категорически не согласен. – Вы что, меня под статью хотите подвести?!

– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал Семагин, он понимал, что Тернову ни при каком раскладе не переиграть следователя. Директор расколется на первом же допросе, а заодно сдаст и его, чего ни в коем случае нельзя было допускать. Тернов еще был нужен, потому что от него напрямую зависел Колыванов, а вот Бегунова никому не была нужна.

– Успокойтесь, ничего не будет, – заключил Семагин после небольшого раздумья. – А как поживает мой пациент?

– Хотите взглянуть? – повеселел Тернов.

– На обратном пути, – сказал Семагин. – Говорят, вы можете поставить на ноги любого психически неполноценного человека?

– Кто говорит? – удивился Тернов. Работы "Психометодологической лаборатории" оставались пока в секрете. – Болтун – находка для шпиона.

– Мой непосредственный начальник, генерал-лейтенант Яшенцев, – усмехнулся Семагин.

– Ах, – с деланным облегчением вздохнул Тернов. – Ну, если Петр Владимирович, тогда не страшно. Я полагаю, вас интересует этот ваш…

– Колыванов, – напомнил Семагин. – Я хочу, чтобы его вернули в строй.

– Это возможно, – заметил Тернов, – если у меня будет все в порядке.

– Будет в порядке, – согласился гэбист. С Терновым приходилось считаться. – Я бы хотел подробнее узнать об этой даме.

– Конечно. – У Тернова словно камень с души свалился. – Конечно.

– Как вам удается так быстро двигаться? – Андрей поднялся с земли, отряхиваясь от хвои и листьев.

– Длительные тренировки, – ответил Крупнер. – Бег тренируется только бегом, плавание – плаванием, а быстрота движений – скоростной подготовкой.

Постепенно он привык к присутствию на занятиях Андрея. Человеком тот оказался неплохим, к тому же знал много тактических приемов, полезных при штурме здания. Волосатый проявил к ним повышенный интерес, и Андрей охотно делился, взамен получая крупнеровские прикладные разработки на базе техники Шаолинь-цюань. Волосатый также делал успехи в освоении "ускоренного передвижения" без дополнительной стимуляции и нарабатывал собственные приемы, главным образом с применением сань-цзе-гунь. Андрей ничего не знал об СС-91 и считая достижения друзей заслугой исключительно физических упражнений. Крупнер не стремился его в этом разубеждать.

– И, разумеется, многократные повторения тао.

– Эти тао – чисто оздоровительные, – заявил Андрей. – И пользы от них ноль. В бою нужны простые короткие приемы. Дать так, чтобы сразу наповал.

– От тао тоже есть польза, – возразил Волосатый. – Ты оттачиваешь движения, доводишь до автоматизма, чтобы потом применить не задумываясь.

– Это гимнастика, – покачал головой Андрей. – В реальной схватке требуется нечто конкретное. Окинав-ское каратэ было очень неплохое. Я им занимался. Нам ката по минимуму давали, в основном ориентировали на реальный бой. На войне здорово пригодилось. А формальные упражнения хороши здесь, на гражданке. На Окинаве раньше как было: крестьяне дрались, чтобы защищаться голыми руками против вооруженного противника. Там длинных поединков не было. Принцип иккэн-хиссацу: ударил – убил. Вот и сейчас надо так же. А тао, энергетика, я считаю, ни к чему. На войне махать руками некогда.