– Ладно, милая, не стану делать вид, будто все хорошо, – неохотно пробормотал Андрей. – Дело плохо и с каждым днем становится хуже. Возможно, это только начало. Сегодняшний обстрел показал, что каратели ни перед чем не остановятся. Им плевать, кого они обстреливают – ополченцев или мирных жителей. Вчера погибла наша группа, заброшенная для нейтрализации батареи, но им удалось уничтожить много врагов. Теперь укропы мстят, отыгрываются на тех, до кого могут дотянуться. Сегодня мы обезвредили двух корректировщиков, но сколько их еще в этом городе? Среди них есть и местные. Вдруг у кого-то из них найдется причина поквитаться с бывшим капитаном милиции Окуленко, и он наведет артиллерию на наш дом? Прости, моя хорошая, но позволить такого я не могу. Завтра вы с Людочкой уезжаете.
– Нет, Андрюша!.. – Ольга задрожала.
– Этот вопрос не обсуждается! – решительно сказал он. – Я уже договорился, для вас зарезервировано место в автобусе. Просыпаемся в шесть утра, собираем все необходимое – и вперед. Я провожу. За домом буду следить, за него не волнуйся. Вам даже в лагере для беженцев жить не придется. В Огнинске Ростовской области живет моя двоюродная сестра, я созвонился с ней. Она охотно предоставит вам часть дома. Автобус отходит в восемь от здания исполкома. Есть безопасный коридор мимо Назаровки, по нему и пойдете. На открытой местности за Ломовом вас будет опекать БМВ… тьфу, БМП. – Андрей улыбнулся. – В одиннадцать вы уже окажетесь в России. Сестра обещала встретить, у нее своя машина. Я буду постоянно связываться и с тобой, и с ней. После обеда вы уже на месте – сыты, довольны, пристроены. У Маришки свой дом на окраине городка, красивый сад, река. Женщина приветливая, да и муж вроде бы человек хороший. А как все закончится, первым же дилижансом обратно в Ломов.
Но шутки уже не действовали. Ольга плакала, прижавшись к Андрею. Когда он попробовал оторвать ее от себя, она вцепилась в него, как ребенок.
Людочка тоже не понимала, почему они должны уезжать. Она ластилась к папе, просилась на руки, ревела.
Надо сказать, что никому из окружающих не было до них никакого дела. Все эти люди, столпившиеся на площади, уезжали из города либо провожали близких.
Утро выдалось ясным, украинская артиллерия пока помалкивала. Ярко-желтый автобус стоял напротив крыльца исполкома, не разрушенного обстрелом. Вокруг него суетились люди, вносили вещи, толкались. Автобус был увешан яркими табличками «Дети», на крыше алел огромный крест.
У входа в автобус слились в поцелуе молодой ополченец и заплаканная девушка. Андрей отодвинул их плечом, затащил в салон пару баулов, отыскал на «галерке» два свободных места. Ольга семенила за ним, держа заплаканную Людочку на руках. В автобусе царила суета. Пассажиры, в основном женщины с детьми разных возрастов, занимали места.
– Все, садитесь, – пробормотал Андрей и пристроил баулы в проходе, чем вызвал брюзжание пожилой соседки, сидевшей напротив. – Не вставайте, я буду махать вам в окно. Не поднимайтесь, говорю, Оленька, не надо. Долгие проводы – лишние слезы. Все будет хорошо, скоро встретимся. – Он расцеловал их на прощание и стал протискиваться к выходу, чувствуя, что недалек тот час, когда его прорвет на скупую слезу.
Людочка плакала, хотела остаться дома, но отец не оборачивался, рвался наружу. Потом он улыбался им, прилипшим носами к окну, кричал, что все будет хорошо, показывал поднятый большой палец.
– Граждане, рассаживайтесь быстрее, кончайте базар! – надрывался зычный голос. – Нужно уезжать, мы не можем здесь долго находиться!
Впору было затыкать уши, чтобы не слышать этот гвалт и плач. Автобус уезжал с площади, чадя гарью. Колонну возглавлял БТР без опознавательных знаков. В хвост автобусу пристроились несколько легковых машин, набитых горожанами и вещами. У некоторых счастливчиков имелся личный автотранспорт. Они считали, что в общей массе уезжать безопаснее. Вскоре колонна исчезла за поворотом, выехала на Пятницкую улицу.
Андрей сглотнул, как бы ненароком смахнул соринку с глаза. Он был уверен, что поступил правильно, до одури любил свою семью, хотел, чтобы она была рядом, но только не в этом непрекращающемся кошмаре.
Окуленко зашагал с площади, испытывая противоречивые чувства.
«Ладно, что ни делается, все к лучшему, – рассудил он. – В принципе, коридор безопасный, не первый день из города уезжают люди. Украинские артиллеристы могут попугать, поохотиться за отдельными легковушками, но чтобы бомбить колонну с детьми и женщинами – это вряд ли».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу