Люди не прощают невнимания к себе – даже люди успешные и вполне добропорядочные! Почему же я должен прощать кому-то их пренебрежение? Их уродство менее заметно, чем мое, но оно – в них: в их чванстве, высокомерии, снисходительности! Да я умнее их на целые миры, потому что уделом моим всегда было уединение! И в этом уединении я создал множество миров, где я не просто герой, но – бог! Но...
Ты и представить себе не можешь, как я ненавижу зеркала! Они – отражают мое уродливое лицо, тогда как сам себя я вижу блистательным и вдохновенным! Они – словно напоминание о том, что все иллюзии мои – бред, но что поделать, если я могу жить только в них?!
Меня всегда привлекали люди – может быть, оттого, что сторонились меня, избегали, словно мое уродство – заразно, что оно может передаться им! Нет, были и те, кто вполне со мною ладил; говорят, к красоте привыкают так же, как и к уродству, – как бы не так! Да, тот человек, что рядом со мною, может, и привыкнет, и перестанет замечать, но как только я оказываюсь в среде незнакомых – я чувствую тот липкий запах страха, что исходит от них, – страха, что они могли быть такими же!
А здесь – я могу и царствовать и править, невидимый и совершенный, потому что люди видят лишь себя! Любимых, желанных, единственных!
С самого детства люди относились ко мне, как к куску неодушевленной материи... А еще и Нью-Йорк. Город больших амбиций и больших возможностей, но только для тех, кто родился у других родителей! Моей матери и той я был противен! Ведь после ожога и жуткой травмы, сделавшей мою усмешку над окружающими вечной, она могла бы отвести меня к хорошему хирургу, но всегда находила причины не делать этого – не было денег. А на самом деле? Ее отношение ко мне было ее неосознанной местью моему отцу – которого я даже не знал никогда!
Ты сказал о каруселях. Однажды мне удалось стянуть у матери несколько долларов, и я пришел в городок аттракционов – сам, один. Карусель манила меня, но кататься я не стал; ты прав: все детишки были с родителями, им было к кому вернуться... Мне – нет. И еще – я заметил, как родители крепче прижимают к себе деток, словно хотят оградить их от меня... Я забрался тогда в вересковую чащу и – плакал. Долго-долго. И мне хотелось, чтобы никто и никогда меня больше не видел.
Я был упорен. Научился драться, чтобы давать сдачи. Но мирок грязных питейных заведений был прибежищем бездари и нищеты; а я уже тогда чувствовал свое интеллектуальное превосходство! Но что с этим делать – без денег и с такой внешностью?
После школы я стал работать в маленькой мастерской: делали мелкую фурнитуру – пуговицы, заклепки – для коллекций pret-a-porte. Побывал я и на показах; и там, словно в щелочку, разглядывал иной мир – мир праздных, уверенных в себе, красивых, недоступных... И душа моя тосковала – не столько оттого, что никогда мне в этот мир не попасть! – оттого, что я боялся даже показаться там при свете дня!
Но я был горд. В один прекрасный вечер... Ну да, я обобрал и обокрал своего хозяина. И – убил его. Спокойно, хладнокровно, несколькими ударами ножа для колки льда. Сымитировав ограбление.
Меня допрашивали – но не заподозрили: убогая внешность рождает у людей уверенность и в убожестве ума! Но ведь я был умнее всех, кого знал! Миром моим был мир книг, в то время как они таращились в телевизор и надрывали горло на футбольных матчах!
Мне удалось поступить на факультет психологии. Учился я отлично; деньги на учебу, пусть и небольшие, теперь у меня были, потом мне назначили стипендию. Но жить я продолжал скудно, скупо, уединенно; я желал утвердиться в этом мире и тогда еще верил, что смогу сделать это! Как бы не так!
Несколько лет я жил в лишениях и одиночестве, стараясь прибавить к деньгам, что у меня были, ту сумму, какой хватило бы, чтобы купить практику психоаналитика. Диплом я защитил блестяще, но никогда, никогда не смог бы я получить практику, если бы в одном местечке прежний психиатр не угодил под суд за связь с пациентками и использование конфиденциальной информации! Я получил это место.
И – меня отвергли все. Врачебное сословие, преподавательское, да и больные... Думаешь, кого-то волнует, насколько образован и квалифицирован врач-психиатр? Всем важно, как он выглядит! Врач должен быть респектабельным и благообразным, как священник. А что у него за душой...
А пациенты? Вот кто были настоящие уроды, с воображением, полным мерзостей и гнусностей! Но и они вскоре стали сторониться меня! Меня! Человека, превосходящего их разумом настолько, что... Представь мою горечь!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу