Олег Приходько - Один в чужом пространстве

Проехав еще сотню метров, «волга» резко вильнула в сторону и притормозила. Чиркнули колеса о бордюр; в приоткрытое окошко ворвались шумы улицы.

— Толик! Скажи им, пусть держат вон тот микроавтобус! — Послышался снаружи голос Хобота. — Когда Женя махнет…

Мимо прошла большегрузная машина и заглушила его слова, а когда в салоне восстановилась относительная тишина, мы продолжали движение.

Началось! В целом я был спокоен, но участившееся сердцебиение на болезнь уже не списывал.

— Без пяти, — сказала Валерия и просунула между спинками сидений руку: — Дай закурить, что ли…

Я нащупал мятую пачку и протянул ей девятнадцатую сигарету. Сам курить не стал — приберег это удовольствие до окончания работы.

— Сейчас я проеду последний круг, — чеканно заговорил Хобот, — иначе примелькаемся. Когда скажу… Женя, это я тебе!

— Я слышу, Хобот Констан…

Валерия засмеялась.

— Извините…

— Не волнуйся, — понял он причину моей оговорки. — Когда скажу, поднимешься на секунду и посмотришь: увидишь Мишку — начинаем; нет — будем ждать.

Он прибавил газу, видимо, спеша проскочить на разрешающий сигнал светофора, потом повернул и поехал тише.

— Вон мальчик! — воскликнула Валерия.

— Женя!..

Я резко встал. В первое мгновение мне показалось, что на площади перед универмагом собралась вся Украина: люди всех возрастов толпились тут и там, протискиваясь ко входу, что-то обменивая, покупая у лоточников, друг у друга, волокли покупки, катили коляски — последний базарный день Помпеи!.. Я растерялся — где уж тут увидеть Мишку! — но взгляд довольно быстро отсек все лишнее, сконцентрировавшись на упомянутом голубом «РАФе» с колоколом-громкоговорителем на крыше и надписью на борту, призывавшей играть в какую-то лотерею. Возле него стоял мужик и что-то бодро вещал в мегафон.

— Ну?! — поторопил Хобот.

Я уже хотел ответить, что Мишки здесь нет, как вдруг у входа увидел женщину с мальчиком. Вначале я узнал ее — свою недавнюю попутчицу в такси, блондинку лет сорока, и чутье мне подсказало, что таких совпадений не бывает, а стало быть, мальчик с мороженым — не кто иной, как мой родной племянник. Весь этот отбор-анализ информации длился секунд десять.

— Есть! — ткнул я пальцем в стекло. — Вон там, у входа, мороженое жрет!

Хобот косанул в указанную сторону, кивнул и, сменив рядность, ударил по газам.

— Ну, раз жрет, значит, порядок, — констатировал.

Мы остановились на углу слева от универмага. Часы на приборном щитке показывали ровно 12. Точность — вежливость КГБ!

— Только не беги, иди спокойно, — посмотрел на меня генерал в зеркальце.

Мне оставалось взять неподъемный «дипломат», распахнуть дверцу и подумать: «Если что — уезжайте, ладно? Спасибо вам за все».

«Конечно, уедем. Нужен ты нам больно!» — подумала в ответ Валерия.

«Вопросов не имею», — мысленно подвел черту Хобот.

Мы закончили обмен мыслями, и я пошел.

Свернув за угол, осмотрелся. Отставника узнал сразу: он наблюдал за мной, стоя у открытой двери «РАФа».

— Киевляне и гости столицы! Последний шанс выиграть миллион, купив билет денежно-вещевой лотереи! Осталось пять билетов! Всего пять! Холодильник, телевизор, автомобиль «мерседес»… — вещал в мегафон молодой безошник.

Двое отделились от «РАФа» и пошли мне навстречу. Я оглянулся: белокурая бестия присела возле Мишки на корточки и, развернув его ко мне спиной, что-то оживленно рассказывала — отвлекала. Расстояние между мною и безошниками сокращалось. Даже моего опыта было достаточно, чтобы отличить в толпе еще человек пять, «косивших» под случайных прохожих. Они, конечно, несли службу, не подозревая, что находится в «дипломате» и чем занимаются Отставник и Слуга на самом деле. Могу себе представить, что им про меня наговорили, — не иначе как резидент марсианской разведки!

Мы остановились и несколько секунд изучающе смотрели друг на друга. Я чувствовал, что кто-то зашел со спины, отрезая мне путь к возвращению.

— Пройдемте в «РАФ», — вежливо улыбнувшись, предложил безошник повыше ростом.

— Подведите ко мне мальчика, — потребовал я тоном, не располагавшим к беседе, но лучезарной улыбкой дал понять окружающим, что мы с однокашником не виделись лет десять и вот-вот бросимся друг другу в объятия.

— Пройдемте в машину, — Высокий с видимым усилием сдержал окончание фразы: «…а то хуже будет!»

— Я никуда не пойду.

— Мы хотим осмотреть пломбу.

— Осмотрите после того, как вернете мальчика.