Олег Приходько - Один в чужом пространстве

Прихватив с собой сверток, Хобот направился в гараж, вывел «волгу» на улицу и принялся запирать ставни; в доме постепенно воцарялась темнота.

Я вышел во двор и увидел, что хозяин сидит в обнимку с Шерифом на пороге дома и что-то негромко говорит ему в коротко обрезанное ухо, поглаживая холку. Сценка была смешной и трогательной одновременно: я вообразил генерала и пса родственниками, и даже улыбнулся по этому поводу. С другой стороны, человек, оставшийся на закате жизни в полном одиночестве, вызывал сочувствие. Шериф, очевидно, хорошо понимал хозяина, согласно моргал, а когда Хоботов поднялся, послушно подал ему мохнатую лапу.

— Поехали, Константин Андреевич? — подошел я к ним.

Хобот подвел часы.

— Кофейку хлебнем на дорожку и поедем, — направился в дом. — Чувствуешь себя как?

— Так себе, — признался я.

— Температура у тебя, по глазам вижу. Пневмония скорее всего. Но ты не раскисай, парень, сейчас никак нельзя.

— Не раскисну…

Кофе оказался уже заваренным в термосе. Ни запаха, ни вкуса его я не чувствовал. Пили мы молча, только когда я отставил пустую чашку, Хобот повторил вчерашнее напутствие:

— Веди себя уверенно. Пусть они почувствуют, что ты не один, понял?

Я кивнул.

— Константин Андреевич, а без Валерии нельзя обойтись? — спросил неуверенно.

Он допил кофе, сполоснул обе чашки, вытер чистым рушником руки и только после этого недовольно ответил:

— Неужели ты думаешь, что мне этого хочется?.. Остановившись посреди двора, он поглядел на солнце, потом отпустил Шерифа с цепи; пройдя по узкой травянистой тропинке в глубь огорода, забрал забытую лопату и отнес ее в сарай; проверил почтовый ящик (он оказался пустым); запер дом, положил ключ под кадку у водосточной трубы… За это время я, прислонившись к капоту «волги», успел выкурить сигарету, подобно кофе потерявшую для меня вкус и запах. Впрочем, сигарета сняла раздражение, возникшее от неестественной педантичности генерала: он делал все с такими тщательностью и спокойствием, будто уезжал, по меньшей мере, на месяц. «Подгадывает время?.. Обдумывает?.. Боится?.. Он что, каждый раз вот так консервирует свое хозяйство, уезжая в город?» — строил я предположения о мотивах его поведения, походившего на ритуал. Еще раз оглядев двор, генерал, наконец, вышел за ворота.

— Сядь назад, — распорядился, отпирая ключом дверцу.

Назад так назад… Жалобный вой Шерифа проводил нас до самой трассы.

Километров через пятнадцать Хобот свернул на проселок. Машина миновала длиннющий бетонный забор, за которым скрывались особняки, и выскочила на дорогу вдоль лесопосадки. Вдалеке виднелись высотные дома киевской окраины, — невзирая на бездорожье, Хобот срезал участок трассы cо шлагбаумом у поста ГАИ. Машину здорово подбрасывало на ухабах, ногой я придерживал стоявший на полу «дипломат», не давая ему биться о сиденья.

В город мы въехали за полчаса до встречи. В салон проникал выхлопной газ; грязные полосы стен, бесконечные очереди у торговых точек, мрачные люди в серых одеждах давили на психику. Если за эти дни мне и приходилось проезжать мимо универмага «Украина», то не с этой стороны; ни о чем не говорящие чужому названия улиц и площадей, безликие указатели не позволяли сориентироваться в пространстве.

— Ляг на сиденье, — негромко приказал Хобот, и я догадался, что мы подъезжаем.

Навзничь упав на бархат чехлов, я закрыл глаза и расслабился. Направо… еще направо… опять… По ряду односторонних поворотов чувствовалось, что мы колесим вокруг какого-то объекта. Хоботов снизил скорость; теперь направление движения стало угадывать сложнее. Машина затормозила, распахнулась дверца и кто-то сел на переднее сиденье. Несмотря на притупленное болезнью обоняние, я услышал знакомый еще по гостинице «Ленинградская» запах духов.

— Привет, охранник, — насмешливо прозвучал ставший родным голос.

Из моего положения ни зеркала, ни пассажирки видно не было.

— Извините, что лежу, — только и оставалось пошутить.

— Как дела? — спросил генерал.

— Все на месте.

Я знал, о чем они говорили — это предусматривалось нашим планом. Почему-то именно сейчас мне стало стыдно за то, что я вовлек этих людей в опасное и грязное дело. Ссылка на стечение обстоятельств не была этому оправданием: ведь не идея, а моя алчность была у его истоков.

— Вот они! — воскликнул генерал. — «РАФ» с занавесками видишь?

— Вижу.

— Толик здесь?

— А як же! На углу у комиссионки стоит.