Олег Приходько: Горсть патронов и немного везения

— К этому нужно еще совсем немного, Женя… Совсем немного везения.

В четыре часа позвонил следователь Шапошников:

— Сан Саныч!.. Только что я связался с оперотделом ИТУ…

— А раньше с ними связи не было, что ли? — проворчал Каменев.

— Да я им еще в полтретьего телефонограмму послал, они все тянули, выясняли. Все оказалось не так просто…

— Ни хрена себе! Зека в лагере найти непросто?

— Дело не в этом. Ямковецкий — «шерсть», отлеживался в тубанаре…

— Насрать мне на его уголовные привилегии, Шапошников! Дело давай! Где он?..

— Нет его там, — устало констатировал Шапошников.

— Что значит «нет»? Ему что, вынесли оправдательный приговор после пересмотра?

— Он предложил администрации колонии выкуп. Можно представить себе, что это был за выкуп, раз они пошли на такое. Информация основана на агентурных данных. Перевели его в больницу, оттуда — в изолятор, дали выйти и должны были объявить в розыск, если он не вернется через три дня, но его взяла в разработку ФСБ.

— Чего-о?!

— Ладно, Каменев, не придуривайся! Короче, есть бумага, на основании которой оперотдел с розыском оттягивал.

— Кто подписал?!

— Полковник Кошиц.

— А с ГУИНом этот Кошиц согласовал?!

— Конечно, нет. Что ты, как маленький, понимаешь…

— Не понимаю!!! (Тут Каменев позволил себе невоспроизводимую повторно тираду.) Вот это я понимаю! А другого — нет! Потому что бандит — это бандит, е…, и кассация не прошла! Этак они каждого угла будут выписывать за баксы на свободу под предлогом оперативной необходимости! Дальше что?!

— Все, — сказал Шапошников и дал отбой.

Комната капитана Мартыновой пустовала по случаю выходного, и дежурный по распоряжению Каменева открыл ее для Нежина. Вадим Валерьянович тщетно названивал Французу, его сестре, а потом опять Французу, как велел Старый Опер.

— Тебе фамилия Кошиц о чем-нибудь говорит? — спросил Каменев с порога. — Полковник из ваших?

Все, что можно было знать о Лубянке, подполковник госбезопасности в отставке Нежин знал по положению на девяносто четвертый год, и позднее — из материалов «Альтернативы».

— За пределами компетенции, — развел он руками. — Может быть, ПГУ?.. Или агентура?.. Тут я — пас.

— Молчит? — прикурив «Дымок», кивнул на телефон Старый Опер.

— Он молчит, и сестра молчит. Слышишь, Саня… а Шериф-то где?

— А Шерифа он эвакуировал в первую очередь, что тут неясного-то? Вспомни наше дело по «Зоне» в девяносто четвертом. Он этого четвероногого на ответственные операции не берет.

— А Танька тогда где?..

Каменев захлопнул дверь и помчался к себе: настойчиво звонил телефон.

— Полковник Каменев!..

— Товарищ полковник, это Савчук!.. Есть!..

— Что?

— Нашел я ресторан.

— Где?!

— Нигде и везде: плавучий кабак, «Невод» называется.

— Столетник там?!

— Он с Ямковецким на моторке вниз по каналу ушел. Моторку нашли на правом берегу на юге от ПГТ Старбеево…

«Значит, его нужно искать на левом берегу», — подумал Каменев.

— …а кабак этот плавучий чуть не затонул. Знаете, кого «речники» взяли?..

— Ты обнаглел, стажер! — восстановил субординацию Каменев. — Давыдову, конечно?

— И Рыжего Анастаса тоже. Все в сборе.

— Перехват объявил?

— По всем постам!

— Где сейчас этот «Невод»?

— На пристани «Лихачево». По показаниям капитан-директора, Столетник приказал дать сигнальную ракету и всех выбросил за борт. Двоих охранников пристрелил, их водолазы ищут. Трое захлебнулись, тут две «скорые» подъехали, пытаются откачать. Такое творится!.. Областной розыск, «речники», прокуратура…

— Генеральная прокуратура?

— Нет, областная.

«Значит, Столетник еще не закончил», — догадался Каменев.

— Ладно, стажер, оставайся там!..

Он постучал кулаком в стенку. Пока Нежин дошел до его кабинета, успел вызвонить авиаотряд…

Через месяц в такое время будет уже совсем темно, а сейчас светило всего лишь прикоснулось к соснам на горизонте; синие облака на его фоне предвещают ветер. «Солнце всходит — старикам радость, а заходит — молодым сладость» — есть такая поговорка. Я уже предвкушаю эту «сладость»: по серпантину медленно, как гроб на колесах, сползает черная «Вольво» с тонированными стеклами.

Карьер. Красное солнце. Синие облака. Черная машина. Вокруг лес, а за лесом — Москва.

Черная «Вольво» сползает, сползает, выезжает на плоское твердое днище котлована и останавливается рядом с ковшом экскаватора. Я жду. Я не знаю, кто этот хитрец, предусмотревший тонированные стекла, — Майвин или Кошиц. И сколько их там, и чем вооружены, и если это Майвин, то привез ли он деньги, а если Кошиц — Илону.