Олег Приходько - Прыжок рыси

Полянский словно собрался воскликнуть: «Ба! Знакомые все лица!», но вовремя понял, что это прозвучит неубедительно.

— Да, — обиженно буркнул он в сторону и презрительно усмехнулся: — С Ельциным в обнимку.

Эти слова и тон, которым они были произнесены, должны были означать: «Пьяный в стельку». Павел и Евгений поочередно снялись рядом с куклой, обликом повторявшей Президента, сделанной в масштабе «один к одному».

— Ну вот, видите?

— Вижу, — шумно выдохнул дым Полянский. — Чего вы от меня хотите?

— Посмотреть эту видеокассету — и ничего больше. Потому-то я и спросил, есть ли у вас видеомагнитофон.

— Есть, но он… неисправен. К тому же поздно.

— А вы не могли бы дать мне на время эту кассету? Я найду возможность посмотреть ее в другом месте.

— Нет.

— Почему?

— Потому что у меня ее нет.

— Где же она?

— Это была не моя кассета.

— Я понимаю. Но вещи Павла забрала Алевтина Васильевна. Кассеты среди них нет.

— Послушайте, уж не подозреваете ли вы меня в том, что украл эту чертову кассету?!

— Тише, Виктор Денисович, тише, — оглянулся Евгений. Зачем же так кричать — люди спят… Да, подозреваю. Но вам-то что до моих подозрений? Совесть ваша чиста, да и у меня нет никаких доказательств.

— Ну, знаете! — швырнул Полянский оземь недокуренную сигарету. — Вы… вас… Какие у вас основания?! Если вы кого-то… какие-то органы представляете, то, пожалуйста, вызовет меня повесткой, официально.

— А вы хотите?

— Чего?

— Официального следствия?

— Меня уже приглашали в качестве свидетеля. И мне нечего добавить к тому, что я уже сказал.

— А в качестве подозреваемого вас еще не приглашали?

Пауза длилась несколько секунд.

— Вы что, думаете, что это я… убил Павла?! — спросил Полянский упавшим голосом.

— Нет, что вы! — успокоил его Евгений. — Я так не думаю. Я на своем веку повидал убийц и должен вам сказать, что ни на одного из них вы не похожи. Вы можете разве что кота бездомного убить.

— В чем же вы меня тогда подозреваете?

— В краже видеокамеры «Сатикон», принадлежавшей Козлову, — Евгений достал из кармана крышку от объектива и поднес к запотевшим очкам Полянского.

— Что… На основании этого вы решили…

— Нет, конечно. Хотя и интересно было бы узнать, как эта крышка появилась в редакции.

— Понятия не имею.

— Куда подевалась камера, вы тоже понятия не имеете?

— Почему же? Павел ее продал. Перед отъездом он занимал деньги.

— У кого?

— Не знаю.

— Следователю вы тоже сказали, что камеру продал Павел?

— Да!

— Вы выпивали вместе с Павлом?

— Нет!

— Откуда же вам известно, что у него в комнате было восемь бутылок из-под французского вина «Рошель»?

— Видел, как их выносила уборщица.

— Когда?

— Не помню.

— Уборщица выносила их вечером девятого числа, когда комендант распорядился убрать комнату — до этого комната была опечатана милицией. А при нашей первой встрече вы сказали, что бутылки вынесли из комнаты третьего марта.

Полянский молчал.

— Бутылки я видел, когда открыл дверь.

— Вы же говорили, что не заходили в комнату после убийства?

— Не заходил. Они стояли в углу в прихожей.

— Кто же поставил их в шкаф? Уборщица говорит, что забрала их из шкафа.

— Не знаю. Утром они стояли в прихожей. Очевидно, Павел собирался их вынести.

— Это кто-нибудь может подтвердить?

— Может быть, следователь, который приезжал на место преступления.

— Вы говорили, что, обнаружив труп Козлова, заперли дверь и стали ожидать приезда милиции?

— Да.

— А Егор Александрович Битник утверждает, что, когда он поднялся на третий этаж, дверь была распахнута настежь и на пороге толпились жильцы.

— Ну и что? Я не счел нужными эти подробности. Тогда вы спрашивали, а не допрашивали.

— Значит, бутылки видели не только вы?

— Там было на что посмотреть помимо бутылок, — цинично заметил Полянский.

— А вы, значит, спокойно стояли и пересчитывали бутылки?

— Нет! — снова вспылил он. — Не «спокойно пересчитывал», а просто… просто отметил… машинально. Да, именно, ма-ши-наль-но!.. Не знаю, почему. Черт меня дернул за язык сказать вам об этих бутылках! Дались они вам!..

— И то, что телефонный шнур был обрезан в двух местах, вы тоже отметили машинально?

— И шнур.

— А где стоял аппарат?

— На тумбочке между кроватью и шкафом.

— Но если посмотреть в комнату из дверного проема, то тумбочки не видно?

Полянский собрался было возразить, но вдруг остановился и покосился на Евгения: