Олег Приходько - Прыжок рыси

— Да уж понимаю.

— Но этих денег хватало только на дорогу, а Париж — город очень дорогой… самый дорогой в Европе, говорят…

«А я там собаку держу», — подумал Евгений, для которого самым дорогим городом оказался Приморск.

— Он попросил меня найти денег, обещал вернуть после возвращения… Я… у меня, в общем, есть один знакомый… Он одолжил до первого апреля. Когда Павел вернулся, я напомнил ему об этом… он сказал, что продаст видеокамеру и вернет. А когда его убили… Поймите, у меня не было другого выхода! Эти деньги… у меня нет таких денег, понимаете?.. Что мне было делать?..

— Кто этот ваш знакомый? — спросил Евгений.

Полянский попытался уйти от ответа:

— Понимаете, он не то чтобы мой знакомый…

— Короче, вы заняли деньги под проценты у ростовщика, — помог ему Евгений.

— Да. И под очень большие проценты.

— Почему Павел сам не занял?

— Ему бы не дали. Там не дают незнакомым. Сами понимаете — незаконная сделка… В общем, я согласился ему помочь.

— Сколько денег вы взяли у ростовщика?

— Шестьсот долларов.

— А сколько обязались вернуть ему в апреле?

— Семьсот.

— А камеру Войко продали за семьсот пятьдесят?.. Пятьдесят долларов — ваше вознаграждение за помощь Павлу, так?

Полянский достал носовой платок и стал протирать очки с таким усердием, что казалось, он выдавит стекла.

— Нет, нет, что вы!.. Мне не нужно никакого вознаграждения!..

— То-то вы пытались выторговать у Войко девятьсот долларов! — хмыкнул Евгений. — Рванули сразу же после того, как обнаружили труп, да еще пытались сделать бизнес, а?

— Да нет же! Девятьсот — полная стоимость камеры, я хотел отдать остальное матери Павла…

— Бросьте вы, Полянский! — поморщился Евгений.

— Да не мог я держать эту камеру дольше! Ведь никто не знал, что я брал деньги для Павла и должен их вернуть. Я бы не доказал!.. А ростовщик взял расписку, меня поставили бы «на счетчик», понимаете?.. И убили бы в конце концов!.. Через месяц одолженная сумма увеличивается вдвое, еще через месяц — опять… Ну что я должен был делать?! — Полянский готов был заплакать.

— Что было дальше?

— Дальше я дождался, когда вынесут труп, произведут осмотр, снимут показания…

— Снимают пиджак, показания берут. Рассчитались с ростовщиком?

— Да.

— Павел больше не должен?

— Нет.

— Что было потом?

Казалось, Полянский не услышал. Глядя на носки своих ботинок, он беспрестанно кивал, словно у него был нервный тик, и жадно втягивал дым.

— Потом я купил вина. Такого, как пил Павел. И сильно напился.

— Я не об этом. Кассета где? Ее-то вы не продали.

— Нет.

— Так где же она?

— Ее забрали.

— Кто, черт возьми?! — вывел его из прострации Евгений. — Кто?! Что вы резину тянете. Полянский?! Все равно ведь скажете!.. Ну?!.

Последовало минутное молчание.

— Вы можете дать мне гарантию… — начал было Полянский.

— Могу! — перебил его Евгений. — Я дам вам гарантию, что отпущу вас живым и даже не набью морду. Разумеется, если вы будете отвечать на мои вопросы вразумительно и быстро. Кому вы отдали кассету?

— Нелли, — шевельнул губами Полянский.

— Кому?!

— Нелли Грошевской.

— Зачем?

— Она позвонила мне и сказала, что если я не отдам кассету, то она скажет… кому следует, что я похитил камеру. Я сказал, что камеры не похищал, но она, оказывается, видела ее поздно вечером у Павла и знала, что утром милиция ее не нашла.

— Она что же, читала протокол осмотра? — вслух подумал Евгений.

— Я не стал выяснять. В том положении, в каком оказался я, не выбирают.

— Что было на кассете?

Полянский пожал плечами:

— Ничего, на мой взгляд, особенного. Париж, провинция… забыл…

— Аньер?

— Вроде. Виды: улицы, дома, машины, ограды, Эйфелева башня, собор Нотр-Дам, Лувр. Павел, его друг, жена друга — на улицах, за столом. Потом — Москва, вы с «президентом»… Алевтина Васильевна в комнате Павла, у нас… И в конце, наверно, то, что снял я.

— Почему «наверно»?

— Потому что я не видел. Где мне было просматривать? Марина весь день сидела дома.

— Вы что-нибудь слышали в ночь убийства?

— Вы уже спрашивали об этом. Я спал. Ничего не слышал.

— Но накануне же вы слышали, как стучала портативная машинка? — в том, что «диск-жокей» чего-то недоговаривает, Евгений был уверен. — Не вы ли, случайно, провели убийцу в комнату Павла?

— Я?! Убийцу?! Вы что, сумасшедший?!

— Трудно поверить, что он вошел сам. Это в три-то часа ночи? Павел впустил незнакомого человека и не поднял шума?.. Значит, либо это был знакомый, либо Павел оказывал сопротивление, и тогда вы не могли ничего не слышать: звукоизоляция в общежитии плохая.