Олег Приходько - Прыжок рыси

Фраеров, подобных человеку в плаще, Евгений повидал: когда бы не рота вооруженных подельников, вел бы он себя иначе.

— Да, я.

С причалившего катера сбросили трап.

Незнакомец подтолкнул Евгения, не сочтя нужным вести разговор, и тот покорился, ступил в неизвестность. Теперь даже если бы Кравцов видел его, ни помочь, ни проследить бы не смог. На это и был расчет: вся многочисленная свора наверняка предназначалась не столько для него, сколько для пресечения действий возможных сообщников.

Морской путь планом Кравцова не предусматривался.

Списанный десантный катер водоизмещением десять тонн видимого вооружения не имел. Отчалил резво и скорость развил приличную — километров сто, взяв курс перпендикулярно береговой линии.

На палубе появились вооруженные люди, но рассмотреть их Евгений не успел.

— Руки на рубку! — приказал толстомордый в кожанке и джинсах. — Ноги шире!

Двое придирчиво, но тщетно ощупали Евгения с головы до ног — все, включая документы, он оставил в Хоброве у Кравцова-старшего.

— Чистый, — доложил кто-то.

— Эй! — оглянулся Евгений. — Мы так не договаривались. Кажется, мне обещали работу?!

На его левом запястье защелкнули «браслет», другой пристегнули к поручню.

— Считай, что ты уже свое отработал!

Игорь ночевал на автовокзале в Елабуге.

Ноль градусов — это ноль; замерзнуть не замерзнешь, но и не согреешься. Временами он отходил в сторонку, прячась за киоски, приседал, что хоть ненадолго, но все же разгоняло сон и прибавляло тепла.

Город навевал размышления о Шишкине, который здесь родился, о Цветаевой, которая свела здесь счеты с жизнью. Сидя в пластиковом желтом кресле кассового зала, Игорь пытался вспомнить ее стихи, но, как выяснилось, ни одного не помнил до конца. Строчка «Я закину ключи и псов прогоню с крыльца» отчего-то засела в мозгу, становясь мотивом надвигавшейся простуды.

В половине четвертого утра возникло искушение пройти эти оставшиеся двадцать километров пешком, но тогда уже это следовало сделать сразу, а теперь — что ж, вроде и смысла никакого, глупость, мальчишество… Тяжелая, вязкая, как деготь, ночь сбила кураж, который вел его по следу Павла, вояж уже представлялся безрассудством, в секунды забвения грезилась теплая постель, в которую он непременно сляжет по возвращении. Когда же сон отступал перед одержимостью сенсацией и силой молодого организма, где-то рядом оказывались Павел и Евгений. Он чувствовал себя посредником меж ними, призванным восстановить порушенный баланс жизни и смерти; теперь от него зависело нечто важное и нужное, в первую очередь — ему самому.

Неоднократно представлялась возможность добраться до Челнов попутками за символическую плату, но ведь и там пришлось бы коротать ночь между небом и землей.

«Я закину ключи и псов прогоню с крыльца…»

Будет ли этичным написать роман обо всей этой истории после Павла?..

«Трупоедство!» — отмахнулся он от этой затеи.

Утром пошел рейсовый. Минут через…надцать пути Игорь пригрелся на заднем сиденье и провалился в бездонный уют…

Челны.

С Камы тянуло сыростью, было промозгло, марево в глазах все не хотело растворяться, будто кто сыпанул в них песком. Сомнамбулой продвигаясь по невыспавшемуся городу, добрался до интерната по наводке сердобольной старушки; в какой-то момент возникло ощущение раздвоенности. Он увидел себя со стороны, будто все это не с ним, не в реальности — того и гляди наступит пробуждение, перенесет его за две тысячи верст обратно, и ничего от этой кошмарной бессонницы не останется.

Вновь появился Павел:

«А ты помнишь, старик… мы сидели ночью в редакции и пили чай. Я ушел. И ты, телок-несмышленыш, можешь сделать на моем уходе красивую честную карьеру».

«Трупоедство»…

Очень скоро отыскалась в тайнике души помеха, червоточинка: «Сенсация, будь она неладна! О чем ты думаешь, душеприказчик? Выходишь за рамки амплуа… Павел тогда сказал: «Мысль о результате — главный тормоз творческого процесса, старик. Всякий творческий процесс — не что иное, как противопоставление алгоритма хаосу».

— Здравствуйте. Я корреспондент газеты «Губернские ведомости» Игорь Васин из Приморска…

Толстая и добрая завуч по внеклассной работе выпуск шестилетней давности помнила. И Нелли помнила. Ничего из этого не вытекало, за исключением уверенности, что он не промахнулся и попал туда, куда надо.