Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Входите!

На пороге возникла высокая крепкая фигура с генеральскими погонами. Затем еще два полковника. Ноги Елены Константиновны подкосились. Забыв об оладьях, она вцепилась руками в стол так, что пальцы посинели, побледнела с лица и крикнула:

— Маринка! Что с ней?

Бредин торопливо успокоил:

— Жива!

Иван Николаевич тоже спал с лица, но молчал. Сашка переводил испуганные глаза с бабушки на дедушку и обратно. Со сковородки валил дым, заполняя кухню. Что-то в его маленьком мозгу сработало. Он вдруг выскочил вперед, словно пытаясь закрыть своим крошечным тельцем тех, кого любил и крикнул:

— Зачем напугал? Где моя мама? Ты плохой дядя! Я тебя не люблю!

Обхватил колени деда, искоса глядя на военных. Тот взял его на руки, погладил по кудрявым волосенкам и извинился:

— Извините. Он еще малой! Проходите в комнату… — Распахнул дверь в зал и обернулся к жене: — Лена, у тебя оладьи сгорели.

Она резво обернулась к конфоркам и выключила плиту. Генерал шагнул в комнату, снял фуражку и с любопытством огляделся. Больше всего его привлекли школьные фотографии Марины: девочка с огромным бантом и серьезными глазами, а затем девушка с толстенной косой свисавшей на грудь, чуть улыбнувшаяся фотографу. Юная невеста рядом с красивым усатым капитаном. Бредин остановился напротив, разглядывая.

Полковники вошли следом. Расселись возле круглого стола, поставленного посредине комнаты. Елена Константиновна медленно опустилась на стул с высокой спинкой и молча смотрела на военных. Сашка притих на руках у деда, прижимаясь головенкой к его груди и не сводя черных глаз с офицеров. Полковник Горчаков с любопытством смотрел на мальчишку: когда-то он видел его совсем маленьким. Достал из кармана заранее купленную шоколадку и поманил к себе:

— Иди сюда, Саша! Не бойся! Я тебе гостинца купил.

Ребенок посмотрел на деда и выпалил:

— А я и не боюсь! Если ты меня тронешь, деда тебе все кости переломает! Сереге Ватеневу он уже зубы вышиб за болтовню!

Военные расхохотались. Иван Николаевич смутился, а Сашка деловито слез с его коленей и направился к полковнику. Поднял смуглое личико вверх и протянул руки:

— Давай шоколадку, раз купил! — Забрав гостинец и сказав: — Спасибо.

Он направился в спальню. Вскоре оттуда раздался грохот раскидываемых игрушек и шуршание фольги. Генерал вздохнул:

— Елена Константиновна и Иван Николаевич, не скрою, разговор будет тяжелым для вас, но попрошу отнестись спокойно. Еще раз повторяю — ваша дочь жива и почти здорова. Я прибыл рассказать вам правду о Марине. Зовут меня Евгений Владиславович Бредин. Это полковники Горчаков Леонид Григорьевич и Шергун Олег Маркович.

Елена Константиновна немного успокоилась, узнав, что дочь жива и предложила:

— Вы ведь с дороги… Давайте-ка, я вначале накормлю вас обедом, а то разговор, чую, долгим будет. Потом поговорим. У меня щи и картошка в русской печке горячие. Такого вы не едали в вашей Москве!

Генерал кивнул. Пригладил ладонью и без того аккуратную прическу:

— Согласны! Несколько проголодались в дороге. Только вот какое дело… У нас там два водителя в машинах. Не найдется ли и для них пропитания?

Женщина подскочила:

— Так что же вы их в дом не пригласили? Я сейчас! Всех накормим…

Набросив шерстяной платок на плечи, выскочила из дома. Вскоре привела солдат и усадила их обедать за стол в кухне. Сашка сразу выбрался к молодым парням и потребовал:

— Баба, я тоже обедать буду! Здесь, с солдатами! Я сам солдат!

Елена Константиновна притащила из чулана соленых огурцов, груздей и сала. Порезала хлеб. Накрыла вначале стол для водителей. Затем, вместе с мужем, принялась накрывать на стол в горнице. Иван Николаевич, к удивлению солдат, поставил огромный медный самовар на пол, надел сверху рожок трубы. Вставил ее во вьюшку у русской печки и раскочегарил угли внизу старым сапогом. Самовар запыхтел, зафыркал. Офицеры предложили хозяйке помощь, но она отказалась:

— Ой, да что вы! Мы с Ваней справимся! Сидите!

Иван Николаевич предложил:

— Товарищ генерал, может…

И выразительно показал на горло. Бредин отказался:

— Пока не стоит. Попозже… — Помешал густые зеленые щи с мясом и прикусив хлеба принялся за еду. Хлебнув пару ложек, восхищенно сказал: — Н-да! Действительно, ни разу таких щей не едал! Вкус изумительный! Вот, товарищи офицеры, что значит русская печь…

После обеда пили чай из ведерного самовара. Женщина поставила на стол огромную тарелку с оладьями, печенье, разное варенье в поллитровых банках и извинилась: