Александр Тамоников - Американец, но все-таки русский

— Сто двадцатый на связи, — тут же отозвался Доглин.

— Прибыли. Действуем по старому плану.

— Понял. Удачи вам.

Как и во время первого рейса, транспортный «Ми-8» капитана Доглина встал в круг и остался на высоте. Экипаж Карбанова выключил навигационные огни и приступил к снижению по спирали.

Костры внизу быстро разгорелись. Видно их было отлично.

— Высота девятьсот, скорость сто семьдесят, — помогая командиру, вел отсчет Михаил.

Площадка находилась слева, машина проходила ее траверз. На третьем развороте вертушка снизилась до шестисот метров, к четвертому — до четырехсот пятидесяти.

Местность в районе Рамира, полностью покрытая джунглями, была равнинной. Ни одной значимой высотки в радиусе двадцати километров. И уж тем более никаких искусственных препятствий — каких-то вышек, заводских труб, ЛЭП, не говоря уже о небоскребах.

Поэтому Карбанов уверенно выдерживал режим снижения. Он ориентировался по кострам, горящим впереди, и контролировал параметры полета по приборам.

— Удаление три, высота двести восемьдесят, — озвучил Михаил.

— «Мак», я сто четырнадцатый, площадку наблюдаю, захожу на посадку.

— Понял вас, сто четырнадцатый, — ответил советник. — В районе площадки штиль.

Заход выполнялся в штатном режиме, спокойно, без малейших ошибок, как и многие сотни раз до сегодняшней ночи. Когда машина снизилась до сотни метров и находилась на удалении одного километра от полыхавших костров, командир включил посадочную фару. Мощный пучок света мгновенно озарил длинную полосу джунглей.

А тремя секундами позже из леса вырвалась пунктирная ленточка.

— Сто четырнадцатый, наблюдаю справа от вас вспышки и трассеры! — взволнованно предупредил товарищей Доглин. — Вас обстреливают, сто четырнадцатый!

Одновременно с последней фразой Александра экипаж Карбанова услышал дробный стук пуль по фюзеляжу.

Командир моментально погасил посадочную фару, толкнул ручку управления влево, положил машину в разворот.

Равиль резко обернулся назад и на пару секунд включил свет в грузовой кабине. Из отверстий в желтом топливном баке, установленном вдоль борта, били струйки керосина. С потолка свисали разбитые белые панели и капало дымящееся темное масло.

— У нас серьезные повреждения, командир! — доложил он.

Уходя из зоны обстрела, машина получила еще одну порцию свинца в кормовую часть. Пули угодили в створки грузовой кабины и хвостовую балку.

— Только бы не отказало управление, — проговорил Карбанов, скрежеща зубами.

Да, что-то в этом роде и произошло. Вертолет непослушно повел носом. Турбина правого двигателя надсадно завыла и начала затихать. Обороты пошли вниз. На приборных досках тревожно замигали красные и желтые сигнальные табло.

Тут же проснулась нехорошая тетка, обитавшая в недрах речевого информатора.

— Борт двадцать семь — сто четырнадцать, пожар в левом двигателе! Борт двадцать семь — сто четырнадцать, пожар в отсеке главного редуктора! Борт двадцать семь — сто четырнадцать, стружка в главном редукторе! Борт двадцать семь — сто четырнадцать, падение давления в основной гидросистеме!.. — настырно бубнила она и никак не желала замолкать.

Бортач споро орудовал тумблерами и кнопками, привел в действие систему пожаротушения.

Миша Гусенко помогал командиру совладать с отяжелевшими органами управления и ворчал:

— Что-то многовато подарков в одну ночь.

— Я сто четырнадцатый, у меня серьезные повреждения, — проговорил в микрофон Карбанов. — На борту пожар, заход прервал, подбираю площадку для вынужденной посадки.

Поврежденный правый двигатель не только отказал, но и загорелся. Подкапотное пространство и грузовая кабина быстро наполнились дымом.

В таких вот нестандартных ситуациях Равиль всегда был молодцом. Любитель выпить и пошалить на земле, в воздухе он преображался в прекрасного профессионала. Парень вовремя среагировал на все эти беды, перекрыл подачу топлива, выключил пожарный кран и генератор аварийного движка. Потом борттехник вручную запустил первую очередь противопожарной системы.

«Восьмерка» раскачивалась и довольно быстро снижалась. За ней тянулся шлейф темного дыма.

Карбанов вновь включил фару, чтобы выбрать место вынужденной посадки.

— Сто четырнадцатый, немного левее было что-то похожее на просеку! — подсказал Доглин.

— Да-да, ищем.

Военный советник наверняка был обескуражен подобным поворотом событий и молчал.