Александр Тамоников - Американец, но все-таки русский

Карбанов со всем летным составом отошел к курилке.

— Николай, как прошел рейс? — окликнул его командир базы.

Тот пыхнул сигаретой, пожал плечами и ответил:

— Как обычно. Вполне нормально.

— В Рамире спокойно?

— На восточной окраине не стреляют.

— Да, по ночам мои соотечественники воевать не любят, — заявил подполковник Баладу, усмехнулся, но тут же сделался серьезным, вернулся в деловое русло и спросил: — Значит, бандиты не постреливали?

— Мы один разок трассу видели, но она прошла далековато.

— Как скоро повторный вылет?

— Заправимся, загрузимся, техники все осмотрят, и двинемся вперед.

— Понял, — сказал Баладу, кивнул, пожал майору руку и направился к штабу.

А Карбанов, попыхивая сигаретным дымком, посматривал в сторону госпиталя, куда отправилась небольшая санитарная машина с ранеными. Ему хотелось увидеть Елену. Но при этом он понимал, что ей теперь не до него. Она врач, у нее сейчас слишком много дел. Пациентов надо принять и разместить. Кого-то из них обязательно потребуется срочно прооперировать.

Рядом в ту же сторону поглядывал Миша Гусенко. Разок он заметил Власту и даже махнул ей рукой. Однако у девушки тоже не было лишней минутки, чтобы подбежать к молодому человеку, обнять его, перекинуться с ним парой слов.

Второй раз вертушки стартовали в два часа десять минут.

«Главное, успеть по темноте не только дойти до Рамира, но и разгрузиться, — думал Карбанов, поглядывая на красноватую подсветку приборов. — А вернуться на базу можно и на рассвете. В этом уже ничего страшного не будет».

Погода по-прежнему радовала вертолетчиков — полное отсутствие облачности, безветрие, отличная видимость. Правда, смотреть сверху было не на что, не считая редких огоньков от костров, горящих в столь же не частых селениях.

Та обыденность и легкость, с которой экипажи справились с первым рейсом, невольно расслабила их. Нет, свои обязанности все летчики, штурманы и бортовые техники исполняли аккуратно и своевременно. Просто исчезли настороженность, повышенное внимание и естественное опасение подвергнуться обстрелу с земли.

— Помнится, иду на службу в семь утра. Улицы пустынны, все кругом зелено, ласковое солнышко в глаза светит, — вспоминал очередную историю из мирной жизни в России Равиль. — Вокруг ни души. Только пьяный бомж спорит с экипажем ДПС, сидящим в засаде за кустами, о моральных аспектах дзен-буддизма…

Карбанов не слушал треп своих парней. Они вечно что-то обсуждали, о чем-то спорили. Ну а командир предпочитал помолчать и подумать о своем. Тем более что в последние пару месяцев ему было о чем поразмыслить. Точнее, о ком.

Разумеется, это была Елена. Едва он вспоминал о ней, и его настроение — каким бы оно ни было — моментально улучшалось. В мыслях Николая рождались фантазии о том, как они встретятся на Родине после командировки и станут жить вместе.

— Ты ж по гороскопу Весы? — раскручивал долгоиграющую шутку Михаил.

— Да, Весы, — не ощущая подвоха, согласился Равиль.

— Ну так вот. Весы пить жутко боятся, но очень любят. Вы же только в пьяном виде прекращаете взвешивать все вокруг, приходите в гармонию с окружающим миром, начинаете любить его и становитесь паиньками.

— Да иди ты!.. — беззлобно отмахнулся бортач. — У тебя, Мишка, шутки еще тупее, чем у придурков со всех наших развлекательных телеканалов, вместе взятых.

— Миша, сколько нам остается до Рамира? — прервал диспут Карбанов.

Летчик-штурман склонился над картой, лежащей у него на коленях, и через несколько секунд ответил:

— Восемнадцать минут. Можно запрашивать «Мака».

— Рано. Не будем выдавать себя выходом в эфир, подойдем ближе.

Реплики командира вернули экипаж в рабочее состояние. Гусенко занялся штурманскими расчетами, а бортовой техник стал вглядываться в черноту ночи, пытаясь найти на земле заветные четыре костра.

— «Мак», я двадцать семь — сто четырнадцать, — проговорил Николай, когда, по расчетам Михаила, до точки осталось двадцать километров.

— Двадцать семь — сто четырнадцать, «Мак» на связи, — сразу откликнулся российский советник.

— Подходим к точке парой. Нужны световые ориентиры.

— Понял вас. Сейчас обеспечим.

Бойцы запалили огни по углам площадки. На старых погретых кострищах они занялись моментально.

— Прямо по курсу наблюдаю два костра, — доложил Равиль.

На сей раз его слова звучали спокойно и буднично.

— Три костра. Четыре.

— Двадцать семь — сто двадцать, ответь, — позвал Карбанов.