Петр Катериничев - Игра теней

— А какой он из себя, этот Top? — заинтересовался санитар, закуривая «Винстон». Сей сорт сигарет говорил, что перед нами не рядовой медицинского фронта и не пролетарий его же: последний, в случае хороших «подъемных» от больных и их родственников, курил бы «Мальборо» или «Кэмел», как все…

— Здоровый, рыжебородый, волос такой жесткий, если не обрили… — Трудно описать человека, которого никогда не видел, но, судя по отзывам Али, Top — мужчина колоритный и вряд ли затерялся в недрах отделений…

— Это у которого двух зубов напередке нету?

— Два года назад были…

— Два года назад пчелы были с гуся, а жало — с хрен… И каждая по три ведра меда давала за один надой! — хмыкает санитар, сплевывает сквозь щель в передних зубах…

Судя по всему, новую специальность он освоил после лечения здесь же… Мир «дурки» противоречив и многообразен — такая констатация сделала бы честь и Паустовскому… Вот только мне профессию менять поздно. Да и не получится.

— Проводишь? — спрашиваю эскулапа, пододвигая к нему ближе другую бумажку с портретом генерала Гранта. Вообще-то полтинники за такие услуги — круто, ну а кто сказал, что мы невысокого полета гуси? Тем более, что мельче купюр у Князя не было.

— Запросто, — кивает санитар, аккуратно, отработанно-профессиональным движением прошуршав купюрой, и, убедившись в ее подлинности, запрятав во внутренний карман халата. — Пошли. В пятом он сейчас. Торкаев его фамилия.

Альберт Торкаев. Погоди, только телогрейку накину — свежо ночами.

— Я на колесах.

— В смысле?

— На машине, — поправляюсь я: слово «колеса» в «дурке» обозначают не автомобиль…

— Тогда прокатимся, — резонно резюмирует санитар.

Отделение номер пять встречает нас молчанием наглухо задраенных дверей, словно весь одноэтажный корпус слишком застоялся на грешной земле и с минуты на минуту готов отчалить в пучину вод…

Ломиться Миша — так звали санитара — не стал. На кнопке звонка он выдал сложную, не поддающуюся расшифровке радиограмму. Однако «на том конце» его поняли. Дверь открыли без вопросов.

Открывший санитар был худ и тщедушен, как одиннадцатилетний подросток, правда, росточком — с восьмилетнего. Судя по всему — буйных в отделении нет.

Вернее… Художественные фильмы создали у граждан превратное представление о работе санитаров в психушке: никого сами они давно не вяжут, полов не моют и хозработами не занимаются. На это есть особо доверенные «психи»: кто от армии косит, кто — от тюрьмы, кто — алкоголик, кто — наркоша «на договоре», то есть с уговором не бежать, а честно отбыть срок и работать за чифирь…

— Мишара, заходи! — Санитар был явно навеселе, но скорее всего — не от водки. Мазнул по мне взглядом, сразу притих.

— Человеку Торкаев нужен.

— Поговорить или как?

— И так и так, — отвечаю я.

— Не сегодня.

— Чего?

— На аминазине он.

— Ну не на сульфе же! Побудишь…

— Мишара, я не понимаю, кого ты привел… Движение я даже не засек — угадал. Раньше, чем оно произошло. Двое ребят выросли на крыльце неслышно, по их мнению… Первым в нос получил «отделенный». Мишару двинул локтем левой в селезенку — парниша екнул и осел. Когда я прыжком развернулся к коротко стриженным ребяткам, они уже поняли, что силы не равны: бездарное «перо» китайского производства и заточка отечественная против «кольт спешиал» да еще и с глушителем на стволе — не канают. Но заблуждался, как оказалось, я сам. За двумя отморозками стояли трое вполне серьезных мужчинок: ствол «ака-эм-эса» смотрел на нашу живописную группу вполне укоризненно, а судя по взгляду его хозяина, он смел бы нас всех единой очередью не замешкавшись.

М-да… Мир «дурки» не только противоречив и многообразен, но еще и многообразен и противоречив! И Паустовский мне здесь не помощник… Но — паузу держу.

— Ты кто будешь? — спрашивает один; лица его я не вижу.

— Человек.

— Чей?

— Князев.

— Не похож ты на братуху.

— Под Князем люди разные ходят.

— Как подпишешься?

— Рассмотри тачку.

— Тачка как тачка. Сейчас на таких только ленивые не ездят.

— Номер глянь! — Единственное, что меня сейчас заботит, — чтобы мозги у этого обколовшегося «бычка» сработали в верном направлении и палец на спусковом крючке не свело судорогой…

— Языкаст ты больно. Чего надо?

— Паренька забрать.

— Зачем?

Держу паузу. Чтобы оппонент осознал, что это не только не его, но даже и не мое собачье дело… Хотя «держать паузы» под стволом автомата, который держит в руках «бык», уже «поднявший» дозу за пределом возможной… не самый сладкий кайф в жизни! А что делать? Профессионализм и мастерство — их не пропьешь!