Андрей Константинов - Ультиматум губернатору Петербурга

Ну-ну… обратно пойдешь с ружьями, а народа на улицах будет еще больше. И темнота перейдет в сумерки. И все может кончиться в один момент. Держите! — заорет кто-нибудь особенно ретивый. Или, наоборот, остолбенеет от встречи с матерым преступником и бочком-бочком побежит к телефону. И наберет 02. Дежурный объявит тревогу, какой-нибудь «Перехват» или «Кольцо». Капкан захлопнется, и шансов уйти будет очень мало. Ты на своей земле и стрелять в оперов не будешь. Щелкнут наручники и… ты никому не сумеешь доказать, что сам собирался сдаться. Но сначала встретиться с Дуче. Без этого ты не сможешь жить.

В лесу плавал туман. То густой, то порванный в клочья сумасшедшим декоратором. Он цеплялся за стволы деревьев, оставлял на них влагу, укутывал кусты. В тумане бесшумно двигался особо опасный террорист Воробьев.

Терминатор подкинул на руке рубчатый экзотический плод. Еще не конец, господа, еще не конец. Я уйду красиво. Мой прощальный аккорд прозвучит мощно. Органно. Семен облизнул сухие губы. Он сидел, одетый, на смятой постели. В правой руке — граната.

При взрыве тело феньки рвется на тридцать два фрагмента. Неровные куски чугунной рубашки летят во все стороны и врезаются в живую человеческую плоть. В тела, в головы, в руки, в ноги. В ноги! В ноги! Две гранаты — шестьдесят четыре осколка.

— Хиросима! — победно прошептал Терминатор.

А еще у него есть «Зиг-Зауэр» и двадцать четыре патрона. Нет, двадцать три… последний нужно оставить для себя. Он швырнет гранату в каком-нибудь людном месте, в Питере их полно. Например, в вестибюле метро. Осколки могут долго, рикошетируя от мраморных полов, колонн, потолков, гулять по залу. Поражать по две, по три жертвы. Потом — вторую гранату. А потом он начнет стрелять из пистолета. Двадцать три — нет! — двадцать четыре раза. Он все равно сумеет уйти. В панике, возникшей после взрыва, это вполне реально. Он пройдет по окровавленным, стонущим ошметкам в кислом пироксилиновом дыму. С победной улыбкой. И встанет в толпе возбужденных, напуганных зевак… будет наблюдать, как из дверей метро поползут, потянутся, мешая и давя друг друга, УБОГИЕ. Израненные, контуженные, обожженные. А потом появятся скорые. С воем сирен, в блеске маячков на крышах.

Семен улыбнулся. Не все потеряно, двуногие, не все! Его взгляд упал на лежащую бутылку. В ней еще оставалась водка. Это кстати. Семен встал, поднял бутылку. В «Смирновской» оставалось еще граммов сто. За вас, УБОГИЕ! Он отсалютовал рукой с бутылкой. В другой все так же сжимал гранату. Так держат бутерброд на закусь. За вас, твари! За вас, УБОГИЕ!

Водка прокатилась по пищеводу легко. Терминатор выдохнул, засмеялся. Если бы граната не была нужна для дела… он бы откусил кусок чугуна. Он был убежден, что может это сделать. Р-раз! И крепкие зубы вгрызаются в чугунину, легко крошат кору рубашки. На белоснежной зубной эмали не остается даже царапины. А зубы уже откусывают мягкое, нежное тело тротиловой начинки. Она тает во рту. Райское наслаждение. Терминатор жует, перетирает чугунную крошку, жмурится от удовольствия. Но фенька еще нужна. Ей предстоит короткая, но блестящая жизнь. Вспышка сверхновой в грохоте и пламени, в стремительном разлете тридцати двух осколков, в визге рикошетов.

Нет, фенька нужна, Терминатор закусывает сигаретой. Он опускается на смятую простыню, аккуратно кладет гранату на то место, где она лежала, в продавленное ею ложе. Через минуту-две водка уже начинает действовать, приходит удивительная четкость мысли. Продольные и поперечные борозды на теле феньки приобретают резкость и глубину. Хиросима, — шепнут губы под густыми усами а-ля Руцкой. Блестят глаза. Хиросима. Это как название партитуры. Исполняет Терминатор с гранатой. И заключительное стаккато на «Зиг-Зауэр». И вой скорых за кулисами. И визг хирургической пилы. И шлепок отрезанной ноги в белый эмалированный таз.

Терминатор ложится на спину, в глазах отражается вспышка сверхновой. Он вспоминает, как в пьяном отчаянии хотел разбить протез. Раздолбать, разломать на куски это хромированное швейцарское чудо. Продукт сочетания традиционной механики, прецизионной гидравлики, новых космических материалов и технологий, стоимостью больше новеньких «жигулей». С гарантией безотказной работы в течении десяти лет. Собирался разбить, но не разбил. Это перст судьбы. Значит, даже в своем отчаянии знал, что еще не конец. Что все впереди. Черная Галера ушла. Но он здесь. И он не собирается сдаваться.