Сергей Зверев - Взорванный океан

– Хорошо, я скажу, – как-то разом помрачнел и осунулся китаец, – но они могут и не послушаться меня.

– Что ж ты тогда за босс, а? – зло выругался старлей, буквально всей кожей ощущая, что они сейчас непозволительно тратят на пустые разговоры минуты и секунды, которых им может ох как не хватить… – Так, вон они уже орут где-то рядом. Выходишь и приказываешь беспрепятственно пропустить нас к выходу из порта! Или получаешь нож в печень. Выбирай!

Выбор, который предпочел Ван Ли, было не так уж и трудно предугадать. Поэтому буквально через минуту все бывшие пленники стояли ощетинившейся стволами тесной группой в десятке метров от другой команды, в которой было около двух десятков вооруженных хунхузов. Среди русских спецназовцев рядом с Ореховым стоял с трофейным автоматом в руках и Малышев – его майор собственноручно освободил от пут, которыми наемник был привязан к деревянной пыточной скамейке. Увидев, как парни освобождают Ковалева, Малыш исподлобья глянул на Орехова и с неожиданной твердостью заявил: «Мужики, я с вами! Лишний ствол, думаю, вам не помешает. Или с собой берите, или пристрелите прямо здесь, если не верите…» Лишний ствол действительно в данной ситуации был бы не лишним, и майор с молчаливого согласия Ската решил рискнуть.

– Я, Ван Ли, приказываю вам опустить оружие! – Голос босса был непререкаем и тверд. – Не стоит устраивать глупую бойню, в которой могут погибнуть не только эти русские, но и каждый из вас. Пусть они убираются прочь! – Ван Ли разговаривал со своими людьми по-английски, но закончил все-таки парой коротких фраз по-китайски: – Пусть убираются. Мы их чуть позже достанем….

Сначала все шло почти как по маслу: китайцы, что-то недовольно ворча и переглядываясь, медленно опустили оружие, а группа русских, прикрываясь боссом как щитом, начала быстро отходить в темные переходы, по которым лежал путь к выходу их этого проклятого лабиринта. А потом раздался выстрел. Ни Скат, ни кто-либо из спецназовцев так и не смогли толком понять, с чьей же стороны и чья рука первой нажала на спуск – скорее всего, у кого-то из китайцев просто дернулся палец, не выдержав нервного напряжения. А может быть, кто-то из хунхузов решил таким образом избавиться от надоевшего и, как оказалось, не очень толкового босса. Все это было неважно.

Важно было то, что в сумраке складских помещений начался настоящий бой, сопровождавшийся огненным шквалом и оглушающим грохотом выстрелов, визгом рикошетящих пуль и яростными криками как с одной, так и с другой стороны. Бой, который без особого преувеличения можно было бы назвать и бойней, поскольку, несмотря на численное превосходство, бандиты по уровню боевой подготовки здорово уступали спецназовцам…

Группа наконец-то выбралась из лабиринта, и скорым шагом все рванулись к центральной дороге, о которой Тритону толковал Ацуми-сан. Точнее, не все – Меченого среди русских не было. Скат одним росчерком ножа подтвердил, что слово он свое держать все-таки умеет.

– Мужики! Они от нас не отстанут, – не отрывая взгляда от распахнутой двери, через которую спецназовцы только что покинули склады, шумно дыша, отрывисто объявил Малыш, меняя рожок в автомате и с коротким лязгом передергивая раму затвора. – Вы давайте-ка пошустрей, а я тут их маленько придержу…

Вести долгие разговоры и споры не было времени, и группа рванулась дальше. Орехов, явно прощаясь, коротко двинул наемника в плечо и уже на бегу протянул еще один запасной рожок: «Держи! Пригодится…»

…Первых же двоих китайцев, выскочивших из темного провала двери, Малыш срезал короткой очередью, что, видимо, на секунду-другую задержало остальных и позволило наемнику успеть укрыться за ближайшим штабелем. Еще с минуту с обеих сторон гремели выстрелы, после чего Малыш начал отходить, огрызаясь короткими очередями. В горячке наемнику казалось, что его перестрелка длится уже минут тридцать, на самом же деле прошло всего ничего – майор, замыкавший уходившую группу, отбежал от Малышева не больше полусотни метров…

Сначала Орехов услышал ударившую позади длинную автоматную очередь и мгновением позже – негромкий и короткий вскрик: «А-а!» Майор на секунду замедлил бег и резко обернулся, уже почти наверняка зная, что он там увидит. И не ошибся: Малыш с какой-то почти детской растерянностью и недоумением на побелевшем лице оседал на грязный асфальт, прижимая ладонь к груди. Майор, несмотря на расстояние и неважное освещение, с профессиональной точностью и отстраненностью отметил три рваных выходных отверстия от пуль. И, проклиная себя за явную глупость, тем не менее бросился назад.