Сергей Соболев - Персона нон грата

– Очень странный субъект этот ваш Харон, – сказала Анна, когда они остались вдвоем. – Сильно смахивает на сумасшедшего…

– В принципе, так оно и есть…

– Что вы этим хотите сказать, Стас?

– Только то, что этот человек два с лишком года провел в стенах нашей местной «дурки»… Но вы не волнуйтесь, он не буйный и нормальных людей воспринимает совершенно адекватно.

– Похоже, он хорошо разбирается во всем этом кладбищенском укладе?

– Как никто другой, – хмыкнув, сказал Нестеров. – По части… загробного мира он считается непревзойденным специалистом в этих краях. Многие у нас о нем слышали, но сам он очень редко контачит с другими людьми… Есть, конечно, и такие, кто считают его идиотом, экзотическим типажом из галереи городских сумасшедших…

– Здесь, на кладбище, похоронены его близкие?

– Да, здесь могилы его жены и сына. Харона можно тут застать почти ежедневно, но в определенные часы – примерно с одиннадцати вечера до часу ночи…

– Со всем этим, наверное, связана какая-то трагическая история?

Расскажите… вам ведь известны детали?

Нестеров подавил в груди тяжелый вздох.

– В прошлом этот человек занимался предпринимательством. За городом есть огромный рынок Гарюнай, что-то вроде местного аналога Лужников…

Он был одним из самых крупных поставщиков, поставлял в оптовую и розничную сеть итальянскую обувь, турецкие и марокканские кожи, китайский ширпотреб – все это завозилось сюда в больших объемах. Само собой, отстегивал «крыше»… И все бы ничего, но, к своему несчастью, он попал в поле зрения банды рэкетиров, настоящих отморозков. Те прихватили его как-то у дома, вывезли в лес, избили, затем, велев собрать в недельный срок семьсот тысяч долларов, отпустили… Он сообщил о наезде своей «крыше», но «счетчик», на который его поставили, уже тикал вовсю… Вскоре беспредельщики похитили его жену и сына, выставив счет уже на «лимон» «зеленью». Его брат, имевший связи в полиции, сказал, что платить не надо, что он все уладит по своим каналам… Он же, родной брательничек Харона, когда уже стало известно о гибели жены и сына последнего и когда у Харона на этой почве слегка помутился разум, упаковал своего родственника в местную «дурку». И держали его там до тех пор, пока брат Харона, забравший его прежнее дело в свои руки, не развалил окончательно бизнес и не прогорел в связи с кризисом 98-го года…

– Стас, он назвался вашим вечным должником…

Нестеров пожал плечами…

– Это явное преувеличение. В последний год моей службы в полиции, в Департаменте по борьбе с оргпреступностью, я и мои коллеги занимались этой бандой отморозков. В конечном итоге мы их повязали. Из одного из них я вышиб правду о том, где были захоронены их жертвы, в том числе и близкие Харона. После опознания его жену и сына перезахоронили на этом кладбище…

О том, что он был единственным, кто посещал Харона в больнице для душевнобольных и приносил ему передачи – Стас приходил к нему раз в месяц, – рассказывать Головиной он не стал.

– Ходят слухи, что Харон общается с мертвыми душами, – после паузы сказал Нестеров. – Не знаю, так это или нет… Родственники тех, у кого пропали близкие, потеряв доверие к официальным органам, частенько обращаются за помощью к Харону. Зачастую он единственный может сказать, жив или мертв тот или иной человек… И, как ни странно покажется, я что-то не слышал, чтобы он хоть раз кому-то выдал ошибочную информацию…

В одном из окон пристройки, рядом с входной дверью, вспыхнул электрический свет. А еще через несколько секунд на свежий воздух вышел и сам Харон.

– Проходите в дом, – произнес он. – Тадас сказал, что если у вас есть при себе деньги, он согласен с вами говорить.

Сразу за дверью, в коридоре, их встретил невысокий мужичок лет сорока, коренастый, с длинными, почти до колен руками, с неряшливой спутанной бородой и мохнатыми бровями, из-под которых на ночных визитеров изучающе смотрели болотного цвета, с красными прожилками, глубоко посаженные глаза.

Переведя взгляд на Нестерова, он сказал ему по-литовски, что говорить будет только с ним, а «Мергина» пусть обождет на улице или же может расположиться в другой комнате.

В крохотном помещении, где кроме стола, двух шатких стульев и массивного холодильника более ничего не было, пахло, как и во всем этом строении восковыми свечами, древесной доской и лаком, хвоей и наверченными на проволоку бумажными цветами…

– Побудьте пока здесь, – шепнул своей спутнице Нестеров. – А я попробую с ним сторговаться…