Сергей Дышев - Вы хотели войны? Вы ее получите!

Мирза закончил телефонный разговор и поднял на нее маслянистые глаза. «Был бы он в моем вкусе, – подумала Эмма, – я сказала ему: твои глаза, как черный жемчуг, такие же глубокие, как глубины морские...» Она даже усмехнулась, представив, как он округлил бы свои «маслины». Мирза заметил усмешку, понял, что на его счет, но не отреагировал. «Ничего, не будешь болтать на своем языке в присутствии женщины. Не в Азии».

– Я слушал твое выступление на форуме, как его там... – начал он разговор.

– Международный форум независимых политических технологий, – небрежно произнесла Эмма.

– Да, наверное... Когда эти бараны аплодировали тебе, я, представляешь, тоже не удержался от аплодисментов!

– Но ты, наверное, по другому поводу выражал свой восторг? – уточнила Эмма. – Кстати, до этого я выступила по этому же вопросу и в Госдуме.

– Я знаю, – с улыбкой кивнул Мирза. – Мои специально обученные люди записали это выступление.

– И теперь прикинь, сколько изданий растиражировали мое выступление! – напомнила Благородова.

– Прикинул, дорогая Эмма.

Он встал, подошел к стенному сейфу, замаскированному под книжную полку, открыл его цифровым кодом и ключами, достал аккуратный дипломат. Не без эффекта положил на стол, раскрыл, набрав еще один код. Содержимое было приятно и на вид и на ощупь. Эмма взяла наугад пачку долларов, быстро проверила и положила обратно.

– Не трудись, все, как в аптеке... – вальяжно успокоил Мирза. – Кстати, насчет аптек. Если ты протолкнешь указ о разрешении продавать наркотики в аптеках наркоманам, ты получишь в тысячу раз больше, чем сейчас.

Эмма едва заметно кивнула.

– Кстати, а где обещанная купчая?

– Ну, ты не надумала покупать замок в Шотландии с привидениями? – засмеялся Мирза.

– Я возьму его в аренду, – небрежно сообщила Эмма. – На время. Пусть мои детки потешатся, поохотятся за призраками...

Она мило улыбнулась, представив, как дети оценят ее прикольность. С возрастом все труднее завоевывать расположение собственных детей. Все время уходит на решение, как она про себя называла, «государственно-личных вопросов».

– Значит, вилла на Лазурном берегу? – барственно произнес Мирза.

– Да, – решила Эмма.

– Хорошо.

Мирза протянул Благородовой плотную полиэтиленовую папку с кипой документов.

Эмма нацепила на нос стильные очки, стала внимательно просматривать документы.

– Как только в аптеках начнут продавать дурь, количество наркоманов возрастет в сто, потом в тысячу раз, – откинувшись в кресле, стал рассуждать Мирза. – И этот шквал безумцев уже никто не сможет остановить: ни менты, ни полицаи, ни Госдума, ни президент. Мы всех подкупим, и будем эшелонами гнать героин в эту страну.

Эмма, не реагируя на кошмарные замыслы, по-прежнему внимательно изучала документы.

– Как будто все в порядке... – подчеркнуто деловым тоном произнесла она.

Вечером, как и обещал Корытов, был царский ужин. Петр заколол молодого барашка, тут же освежевал его, поставил вариться потроха, заквасил мясо под шашлык. На столе появилась домашняя колбаса в смальце, сало с розовыми прожилками, соленые грузди, лисички, огурцы, помидоры, кислая капуста. Когда мясо настоялось, Петр вытащил из сарая сделанный самолично из металлических плит мангал, развел огонь на березовых поленьях. С Иваном нанизали сочащиеся куски на шампуры, и не прошло и получаса, как дымящийся шашлык появился в центре стола. Под первую рюмку водки, за встречу, шашлычок и пошел. Для Яны и Веры Корытов выставил густое, багровое, как кровь, вино, которое ему передали с оказией друзья с Кавказа. За женщин, сдвинув с шумом лавку, выпили второй тост.

Потом Вера принесла внушительный чугунок с притомившимися потрошками. Петр ухватил деревянной ложкой несколько дымящихся кусков и, было, снова взялся за любимую сельскохозяйственную тему, просто неисчерпаемую, с борьбой за выживание вместе со своим подворным крупным рогатым и безрогим скотом, битвой за урожай, сражениями с бюрократическим властями, которые, как удавы, заползали на фазенду Петра и душили-душили. Еще целую эпопею он мог затянуть, как делает домашнюю колбасу, кровянку, коптит окорока, гонит в «колонне» чистейший спирт, из которого делает до сорока различных водок, настоек и аперитивов . Но Вера была начеку и быстро пресекла этот хорошо ей известный репертуар.

Петр, издав что-то похожее на рычание, умолк, после паузы негромко произнес: