Сергей Дышев - Вы хотели войны? Вы ее получите!

Планов на вечер не было. Глеб и Кристина скучали в квартире элитного дома на Рублевке, которую мама купила пару лет назад. Они сидели полуутопленные в креслах, щелкали по очереди пультом, переключая бесконечные телеканалы, и пили найденный в баре двадцатилетней выдержки шотландский виски со льдом.

– Чувствуешь, слегка дымный вкус? – смаковал Глеб.

Кристина отпила очередной глоточек, закатила глазки к потолку.

– И еще бы я сказала, слышатся тона хереса и фруктов.

– И куда это Янка пропала? – у Глеба были и свои резоны вспомнить о ней. Он втайне рассчитывал, что Янка, разругавшись с альпинистом, может «подписаться» на небольшой, ни к чему не обязывающий, дружеский секс. Как обоюдный прощальный подарок перед отлетом в добрую старую Англию.

– А вдруг этот Ваня – сексуальный маньяк? – мрачно предположила Кристина, не глядя, продолжая щелкать переключателем каналов. – Может, в милицию обратиться?

– Ты чего – сеструха! Хочешь тут застрять, как свидетельница? Но я думаю, он не такой дурак, так засветиться в кабаке... Как ты думаешь, она пошлет его?

– А тебе-то какое дело?

Глеб натужно засмеялся.

– Хочу его заменить.

– Дурак, что ли? Мы же друзья!

– А что мне делать, если я остро испытываю к ней уже не дружеские, а общечеловеческие чувства мужчины к женщине.

– Да какой ты мужчина! – хмыкнула Кристина и отпила очередной глоток. – На себя в зеркало посмотри!

– А ты думаешь, со своим барбосом спишь, так и большая уже!

Кристина вспыхнула:

– А вот это – не твое собачье дело, щенок!

Неизвестно, до чего бы дошла перепалка между братишкой и сестренкой, если б на одном из телеканалов не появилась внезапно их мама. Депутат Госдумы Эмма Благородова выступала с трибуны на каком-то форуме.

– О, наша мамка толкает спич! – закричал Глеб. – Не переключай, давай послушаем.

«Наркоманию победить в отдельно взятой стране невозможно, – вещала мама с экрана твердым мощным голосом трибуна. На ней было платье всего лишь из двух цветов: черного и белого (Кристина знала, что оно стоило 15 тысяч долларов). – Мы должны признать это, как и тот страшный факт, что растет число наркоманов, особенно среди молодежи. Но мы не можем закрывать глаза на истину: им ежедневно необходимо удовлетворять свою наркотическую зависимость. И у нас нет другого выхода, и это, господа, наиболее цивилизованный путь: надо легализировать наркотики для наркоманов и продавать их в аптеках. И тогда все наркоманы – под учетом. Под жестким, я бы сказала, жесточайшим контролем выдаем им наркосодержащие препараты и под контролем контролируем».

Закончив, Благородова под жидкие аплодисменты ушла с трибуны.

– Мамка заговорилась... – усмехнулась Кристина.

– Помнишь, мы эту ее лабуду в Интернете читали, – зевнул Глеб.

– Ага, «народные аптеки для наркоманов».

Глеб вдруг предложил:

– Ну, если мамка дает добро, давай, сеструха, покумарим.

– Давай! – не раздумывая, согласилась Кристина.

– Ну, иди возьми в коробке от сигар.

– Если ты джентльмен, мог бы и обслужить даму, – Кристина закинула ногу на ногу.

– Кошка-наркошка! – обозвал Глеб, потом, однако, встал, принес коробку из-под сигар, достал оттуда папиросу, набитую марихуаной. Подпалил, пыхнул пару-тройку раз, потом передал сестре.

– Мамка не учует? – томно произнесла Кристина.

– Так ведь разрешила ведь...

А мамка, то есть Эмма Благородова, находилась в этот момент на деловой встрече в условно богатых апартаментах. Собственно говоря, само офисное помещение было вполне обыкновенное, в современном дизайне, с кожаными диванами и креслами, необходимой техникой.

Эмма знала, что в этих апартаментах весьма богатые люди заваривали миллионные и миллиардные дела, на том самом столе, на котором сейчас находились две заваренные чашечки кофе и пепельница под ее изящной дамской сигареткой.

Про своего собеседника, которого называла просто Мирза, она знала, что несколько лет назад он был то ли майором, то ли подполковником МВД одной из среднеазиатских республик. Потом занялся посредническим бизнесом и поднялся до уровня, говоря обтекаемо, «главного координатора стратегического направления».

«Почему все азиаты так любят блестящие костюмы?» – подумала она, ненавязчиво изучая Мирзу. Ему позвонили по телефону, и он, извинившись, бодро залопотал на родном языке. «Хотя, под седину, может быть, и сойдет». Крупная голова, высоко поставленные уши, мясистый нос, наметившееся брюшко. «Сколько ему – лет сорок пять? Года через три-четыре брюхо будет вываливаться», – безжалостно приговорила Эмма и мысленно огладила свое безупречное и в сорок три года тело. Фитнес, тренировки, бассейн. Одинокой женщине надо любить себя, пока дождешься, что кто-то еще полюбит. С мужем она развелась лет пять назад, поняв окончательно, что он законченный неудачник. Он и до сих пор работает в издательстве то ли «Дрофа», то ли «Выдра».