Владимир Колычев - Бригадир. Не будет вам мира

– Сам себе пальчики оближешь! – хмыкнула Любка.

Но на кухню все-таки отправилась.

Она ничего не знает о его проблемах. Не знает, что его корабль дал течь. Но чувствует, что не все ладно в его королевстве. Отсюда и пренебрежение в голосе, и дерзость в поведении. Может, он лоск утратил? Тот лоск, который никакими стилистами не навести; тот лоск, который дает мужчине абсолютная уверенность в своем могуществе…

Феликс уже знал, что Катю освободили. Наверняка она дала показания против него, и теперь он точно вне закона. Но еще он знал, что Спартака взорвали. И Тяглов о проделанной работе отчитался, и по телевизору Красницкий видел репортаж о взорванной квартире. Нет больше Спартака. Зато есть Семья президента, и он уже дал ей знать о своих проблемах. И получил гарантию, что решать их будет сам Ге неральный прокурор. Он и дело развалит, и горячие головы остудит. А разве это не беззаконие, устраивать охоту на олигарха? Как будто Феликс не поддерживал Президента во время выборов. Да он в одну только избирательную кампанию вбухал десятки миллионов долларов. И совсем не важно, что выгоды от этого он уже имеет на порядок-два больше. Политические дивиденды продолжают приносить прибыль, поэтому очень скоро грозовая туча рассеется. Спартака нет, а с его людьми разберутся борцы с организованной и экономической преступностью. Семья его заверила, что так все и будет. Ему дадут знать, когда все наладится. Надо только немного подождать.

Тогда и величественный лоск вернется к нему, и Любка стелиться перед ним будет. А пока можно немного и потерпеть ее хамство. Тем более что, как ни крути, а он зависит от нее. Стены в квартире тонкие, и если она поднимет крик, может вмешаться милиция.

В дверь вдруг позвонили. На кухне громыхнула сковородка, послышались шаги – это Любка вышла в коридор. Феликс попытался ее остановить, но она оттолкнула его так же небрежно, как тогда, в девятом классе, когда он случайно перегородил ей дорогу в школьном коридоре. Тогда она измывалась над ним. И сейчас он для нее никто. Неужели прошлое возвращается? Это безвозвратное, казалось бы, прошлое…

Любка открыла дверь, и в квартиру вломились двое: один в штатском, другой в милицейской форме.

– Гражданин Красницкий, вы арестованы!

Коротко и ясно.

Ираклий восторженно тряс газетами:

– Катя, только посмотри, какую ты получила прессу! Тебя похитил олигарх, о тебе говорит вся страна… Такую рекламу за деньги не купишь! А твои песни! А твое творчество! Люди любят тебя, они хотят тебя слышать!

– Но я не хочу больше петь, – покачала головой Катя.

Валерьев готов был убеждать ее и дальше, но Спартак похлопал его по плечу и увлек за собой. Он провел продюсера в свой кабинет, усадил в кресло за приставным столиком, сам занял место напротив. Предложил бокал коньяка и сигару.

– Ну чего ты на нее насел? Не видишь, девчонка в ступоре. Ей в себя прийти нужно…

– Да вижу, вижу, – закивал Ираклий. – Просто у нее талант, ей нужно петь…

– Будет она петь, будет. Дай ей недельку в себя прийти.

– Да, конечно… Неприятная история, очень неприятная… – с изрядной долей манерности засокрушался Валерьев. – Такой интеллигентный человек, и на такое решился… Не понимаю!

– Ничего, зато он все поймет. Обязательно поймет.

Спартак смог найти человека, организовавшего взрыв, – Варвара помогла ему в этом. Через него он вышел и на самого Красницкого. Олигарха можно было убить прямо на месте, но это слишком просто. Феликс должен был на своей шкуре испытать то «счастье», которое он уготовил Кате. Спартак много сделал для того, чтобы возмездие свершилось. И еще сделает.

– А с Катей все в порядке будет. Она успокоится и вернется к тебе. Под охраной. И со своим личным администратором. Он за мой счет будет работать, если ты не возражаешь.

– Да нет, какие возражения? Лишь бы Катя вернулась.

– Вернется, вернется… Может, Варвару на подпевку куда-нибудь возьмешь? Жаль бабу, мечется по жизни, то в одно дерьмо вляпается, то в другое…

– Да нет, какая подпевка? – покачал головой Ираклий. – Бэк-вокал, – это серьезно, даже важнее, чем сольный вокал…

– Ну, тебе видней. Я не настаиваю.

– Но фактура у нее хорошая. Я бы даже сказал, из ряда вон… Есть у меня одна мысль: вокальное трио хочу организовать. В принципе можно Варвару попробовать, может, выгорит что… Только ничего не обещаю.

– Не обещаешь, и не надо. Но если все-таки, буду тебе признателен.

Спартак выкурил с Ираклием сигару, проводил к машине. Руку на прощание, правда, пожимать не стал. Может, и неплохой он мужик, но грешил одним местом, и об этом не стоит забывать.