Владимир Колычев - Бригадир. Не будет вам мира

– Где вы, у «Агрохимика»»? – громко спросил Костя. – Так вы, считай, приехали!

– Да нет, какой «Агрохимик»?.. Это, вообще, что такое?

Но Костя даже не слушал оппонента. Он говорил с ним, но обращался к бандитам, которые могли стоять сейчас где-то у лестницы на первом этаже. Он слышал топот ног внизу, голоса. Похоже, братва готовилась к штурму.

– На главную улицу вышел?.. Отлично!.. Четвертый поворот направо и сразу же налево. Дом из силикатного кирпича увидишь… Только осторожно, этим гадам ничего не остается, как бежать!.. Давай, давай, быстрей!

– Базальт, это ты, что ли? – донесся снизу чей-то голос.

– Клинч, ты? – наугад спросил Костя.

И на всякий случай передернул затвор пистолета, на лету поймав выскочивший патрон. И глушитель со «ствола» он тоже скрутил. Бесшумность в ущерб точности выстрела ему сейчас не нужна.

– Я!

– Клинч, оно тебе надо – умирать за этого козла Красницкого?

– Надо. Я ему слово дал! Так что давай не дури, выходи с поднятыми лапками! У нас гранаты, будет худо!

– Сам не дури! Сейчас братва здесь будет! Вас же на клочки по закоулочкам!

– Прямо сейчас будет?

– Прямо сейчас!

– Ну, тогда мы уходим!

И действительно, тут же послышался топот ног, но не от лестницы, а, напротив, по ней.

Показавшийся браток не стал демонстрировать свой рост – он грудью лег на верхний лестничный марш, выставив на обозрение лишь голову и руку с пистолетом. Но Костя не испугался, не спрятал голову, и рука его не дрогнула. Да и Гена не дал слабины, и тоже ответил огнем.

Браток обмяк, пистолет вывалился из руки, а голова исчезла из вида. Но по лестнице поднимались еще двое, стреляя на ходу. Костя и Гена заставили их ретироваться.

На этом вторая часть «марлезонского балета» закончилась, но за ней могла последовать и третья. Но, похоже, у Клинча нет гранат, и автоматов тоже. Нечем ему напугать Костю, и это обнадеживало.

– Клинч, ты показал, что умеешь держать слово! А сейчас убирайся, пока есть время!

– Сейчас тебя сделаю и уберусь!

– Клинч, Красницкий где? Ставлю свою голову, что его уже здесь нет! Если ты его сейчас покажешь, слово даю – выйду с поднятыми руками!

Костя почти не сомневался в том, что Красницкий уже воспользовался возможностью сделать ноги. Хотя он мог и ошибаться. Костя умел держать слово, но сейчас не тот случай. Сам он мог ответить своей жизнью, но, если вдруг Красницкий где-то рядом, он не сделает этого. Потому что сейчас он в ответе не только за себя, но и за Катю. А бросить ее на произвол судьбы он не мог.

– Нет его, удрал, сука! – возмущенно крикнул Клинч.

– А оно тебе надо, рвать за него жопу?

– Я слово дал!

– Ты за бабки слово дал! Тебя за бабки купили.

– Не важно!

– Клинч, сейчас братва подъедет. Вас мочить будут…

– Ничего, отобьемся… У тебя минута есть, чтобы сдаться. Время пошло. Не одумаешься, брошу гранату! Вот, уже чеку снял!

Похоже, Клинч блефовал с гранатой так же, как сам Костя с подмогой. Но ведь он действительно мог рассчитывать на поддержку со стороны. И Клинч мог вдруг найти одну-единственную гранату. Если Костя закроет дверь, она влетит в окно. Вероятность того, что в полете она стукнется о рамку или прут решетки, не очень большая, и надеяться на это глупо.

Граната – это смерть, предотвратить которую можно только наглостью и смелостью. И Костя решился на отчаянный шаг. Не дожидаясь, когда истечет отпущенная минута, он вышел из комнаты в коридор, стараясь не шуметь, подкрался к лестнице, на верхнем марше которой лежал труп. И ступеньки в крови. Но это не помешало ему спуститься на нижний марш, откуда он уже мог застрелить стоящего в холле Клинча и его бойцов. От верной смерти его могли спасти эффект неожиданности и быстрота реакции, но вдруг выяснилось, что все это ему не поможет. Хотя бы потому, что в холле он никого не обнаружил. И в комнатах первого этажа было пусто. А со двора выезжал черный джип, в котором уезжал Клинч со своими уцелевшими бойцами. «Тойота» исчезла еще раньше, вместе с Красницким.

Костя поднялся на второй этаж, вернулся в комнату, где ждала Катя. Весело подмигнув ей, он глянул в окно и увидел трех братков; они лежали в траве под присмотром Юры.

– Красницкий ушел, Клинч ушел, только эти трое остались. «Скорую» для них надо вызвать. А этого придется пристрелить, – направляя ствол пистолета на Сквалыгина, сказал он.

Тот лежал на спине и тускло смотрел на него. Голова в крови, но не похоже, что рана смертельная.

– Не убивай… – с тихим ужасом во взгляде попросил Сквалыгин.