Александр Граков - Охота на крутых

– Что?! Что ты сказал, старый пидор? – Чич зашелся в истерическом хохоте. – Нет, ты слышал, Борь, эта шмакодявка нас... Из чего? – обернулся он к деду. – Из двухстволки своей? – намекнул на принадлежность Греты к женскому полу. – И то, небось, один ствол еще не прочищен! Ну ничего, поймаю ее, – он насадил глушитель на вытянутый из наплечной кобуры «ТТ», – у меня шомпол для нее есть – спецкалибра! – и оглушительно захохотал своей шутке.

– Ш‑ш‑ша! – прошептало в комнате и пистолет из его руки полетел на пол, а правую ладонь пробила стрела с ярким оперением.

– Я же говорил – Гретка убьет! – спокойно констатировал дед Федя. – У ей – межнародный класс по стрельбе из лука, а лук – завсегда с собой! Для тренировки. Ишо забыл добавить– она мое тело охраняеть, ну ета... как его?

– Телохранитель?! – веря и не веря, воскликнул Гек. – Эта девчонка?!

– Ента девчонка натворила шухеру в Боснии, пока мы ее с Эльзой не вытянули оттель. У ей спецподготовка с двенадцати лет, есть такая секретная школа – набирают детдомовских сызмалу. Кого – в телохранители готовят, а кого – прямиком в наемники! Вот она и пощипала миротворцев из ООН! Шустрая, в обчем, девка! – объяснил Геку дед.

Дед Федя заговаривал зубы – это Гек понял, когда Славка, каким‑то образом распутавший на себе узлы, внезапно прыгнул к Савелюку и, набросив ему на шею обрывок веревки, с остервенением стал затягивать удавку.

– Пакет, говоришь? Я тебе прежде хрен на задницу натяну! Борька захрипел и ухватился обеими руками за веревку, выгнувшись вперед – Славка коленом уперся в его поясницу. Гек и Игорь одновременно катнулись по полу к пистолету, один – что бы отбросить его подальше, а Игорь с маху подсек ноги Жорика. Гек опоздал на чуть‑чуть, какую‑то долю секунды. Чич упал, конечно, но упал на «ТТ». И с пола, навскидку, засадил в напряженную Славину спину пол‑обоймы. Тело того враз обмякло, и он отвалился от Борьки, оставив веревку на его шее.

– Ну, паскуды! – Чич вскочил на ноги, водя стволом с Гека на Игоря – выбирал, в кого первого выстрелить, с левой руки он стрелял так же, как и с правой, – отлично. Но упустил Жорик в горячке одну маленькую деталь – он стоял посередине комнаты, на фоне открытого окна...

– Ш‑ш‑ша! – вновь прошептал воздух, и вторая стрела вошла ему точно в ямку между ключицами. Захрипев и забулькав горлом, Чич вскинул к нему руки. Третий смертоносный наконечник попал в грудную клетку. Он так и рухнул на пол – лицом к окну, словно пытаясь в последний раз взглянуть на ту, для которой уже подготовили «достойный шомпол».

Все застыли в секундном шоке при виде двух таких быстрых смертей. Все, кроме Савелюка. Выхватив из «дипломата», стоящего в углу комнаты, две дымовые шашки, он чиркнул зажигалкой и выбросил их – одну в окно, через которое влетели жалящие насмерть стрелы, другую – за порог входной двери. Затем подхватил с пола пистолет Жорика, расстрелял остаток обоймы по едва видневшейся в дыму девичьей фигурке на копне сена во дворе напротив и, подхватив по пути лежащую на столе охотничью сумку, побежал к стоящей у калитки «Волге». Под прикрытием дымовой завесы план его удался на все сто процентов – он, целый и невредимый, влетел в салон автомобиля. Задыхаясь, нашарил в кармане запасные ключи и, врубив зажигание, рванул с места так, что в стороны полетели ошметки травы, растущей тут же, за двором. Удивительно, но за все это время по нему так никто и не выстрелил...

Некому было стрелять. Две пули из остатков обоймы «ТТ» достались Грете – за годы нахождения в спецшколе контрразведки Савелюк научился поражать цель по малейшему шороху, а не то что ростовую мишень... Она скатилась с копны – недавнего наблюдательного поста покойного теперь Жоры Чича – и попыталась подняться. Это удалось с неимоверным трудом, две пули – в животе и груди – давали о себе знать, с каждой секундой Грета слабела все больше и больше. Поэтому, определив в густом дыму входную дверь в доме напротив, просто упала на пол и поползла с десантным ножом в руке к деду Федору, оставляя на дощатом крашеном полу широкую кровавую полосу. У нее еще хватило сил перерезать острым лезвием опутывающие деда веревки. Все, ее миссия была окончена! Она спасла от смерти, охранила то тело, которое ей довелось охранять! Человека, которого она за столь короткое время пребывания в их доме в Швеции, а затем здесь, в России, успела полюбить как отца, дедушку, как человека, наконец, за его неиссякаемый юмор и ласково‑насмешливое отношение к окружающим. А дед Федор, выхватив из ее ослабевших рук нож, перерезал путы на Геке и Игоре, затем бросился к внуку, но, поняв, что Славке уже ничем не помочь, сел возле него на пол и тихо, по‑старчески, заплакал. Много смертей перевидал дед за свою семидесятилетнюю жизнь: и в голодные годы, и в разведке во время войны, да и в последнее время их было.немало. Но то были чужие смерти, как бы не коснувшиеся его сердца, души... А здесь в течение нескольких часов он воочию видел гибель двух ближайших родственников – дочери и внука. А тот, кто прямо и косвенно виноват в их гибели...