Владимир Гриньков - Семь кило баксов

– Я не прекращу, Полина. Потому что и ты, и я – мы обе знаем, что твоя мать умерла не потому, что вдруг узнала о неизлечимой болезни…

– Она была больна!

– Она не была больна. Я говорила с ее врачом. Уже потом, после того как ее не стало. Не было никакой смертельной болезни. Ничего не было. Она ушла, потому что…

Пауза. Полина невыносимо страдала. Она-то думала, что единственная знает эту тайну. Потому что мамы нет, и папы нет, и она одна только и осталась, кто знал всю подноготную происшедшего.

– Если бы Звонарев был благородным, – сказала тетя Галя, – если бы был великодушным, если бы не оскорбил твою мать, если бы он вообще относился к ней получше – она была бы жива и сегодня. Он убил ее.

– Не смейте, – прошептала Полина.

Но все, что говорила тетя Галя, было правдой. Полина знала, что родители сильно повздорили. Настолько сильно, что мама была сама не своя. А потом ее не стало. Самоубийство. Отец сказал через некоторое время, что как раз накануне самоубийства мама узнала о страшном диагнозе. И у нее просто не хватило мужества на то, чтобы пройти этот путь. Путь, на котором много боли и совсем отсутствует надежда. Никакого спасения. В тот раз, когда отец сказал ей о диагнозе, Полина поверила не до конца. Потому что знала о той ссоре, что предшествовала самоубийству. И знала обо всех предыдущих ссорах, которые случались часто, очень часто. И еще ей показалось странным, что про диагноз отец упомянул только тогда, когда тело мамы уже было кремировано. Но она ни с кем не хотела делиться своими сомнениями. Потому что было очень больно.

Киприоты с присущей им рачительностью места отдыха в лесу обустроили по полной программе. В самых живописных уголках, где все, что есть вокруг, ласкает взор, вкопаны скамьи и прочные и большие столы, за которыми может расположиться очень даже внушительных размеров компания, здесь же площадка для приготовления барбекю – Полина и прежде видела эти островки для отдыха, когда они с Антоном путешествовали по горам. Антон говорил ей, что киприоты приезжают сюда летом, когда внизу, на побережье, температура воздуха в отдельные дни поднимается до сорока градусов в тени, когда морская вода прогревается до двадцати пяти градусов и выше и от царящего вокруг зноя, как кажется, нет спасения, но Прокопов в отличие от киприотов явно не собирался ждать, пока наступит лето, и свой день рождения решил отметить в горах.

Здесь, на площадке на склоне горы, куда въехали машины, обнаружился Костас, тот самый киприот, который работал в прокоповской фирме и который когда-то встречал Полину в аэропорту Ларнаки. Костас суетился у стола, уже готового к прибытию дорогих гостей: там стояло вино в пятилитровой бутыли, пестрели салаты, явно приобретенные в супермаркете «Орфанидис», были копченые нарезки, сыр, русская икра и русская же водка, еще были фрукты, подготовленный для завершающей стадии празднества торт, присутствовало что-то рыбное, но и это было еще не все – по команде Прокопова Миха стал извлекать из машины многочисленные сумки и коробки, и там тоже были продукты, и трудно было себе представить, как все это можно съесть.

Прокопов все еще сердился, кажется, но старательно делал вид, что обид не помнит.

– Поможешь Костасу? – спросил он у тети Гали, избегая встречаться взглядом с Полиной.

Миха, бежавший в это время от машины с очередной коробкой, споткнулся и упал. Коробка раскрылась, на землю высыпались конфеты. Недолго думая, Прокопов дал сыну подзатыльник. Кажется, ему это было свойственно: решать возникающие проблемы просто и без затей. Увидевший скорую расправу, Костас с удвоенным усердием засуетился у стола. Полина вдруг подумала о том, что и киприот, возможно, уже имел несчастье испытать на себе прокоповский гнев.

А Прокопов, вспылив, тут же дал задний ход, как будто ничего не произошло. Заложил руки в карманы, скользнул взглядом окрест, увидел Полинину машину.

– Классная тачка, – оценил. – Сама купила?

И посмотрел с прищуром.

– Подарили.

– Ну надо же! – удивился Прокопов. – Ни фига себе подарки!

Что-то было за его словами. Уж не ревность ли? Полина подумала, что не ответит ему, если он сейчас спросит, кто же тот щедрый даритель. Потому что неизвестно, чем это может обернуться для Антона. В отношении Прокопова и его методов Полина не питала иллюзий. Но он ни о чем ее не спросил.

Сели за стол. Костас выполнял роль официанта. Прокопов смотрелся настоящим хозяином. Тетя Галя бросала в его сторону быстрые настороженные взгляды. Ну чего она с ним так носится? Полина никак не могла этого понять.