Владимир Гриньков - Пирамида баксов

– В Кащенко, – обреченно признал Степа.

– Вот я тебе и говорю. Так что ты не очень-то!..

Было видно, что зла он Степану не желает, а вовсе даже наоборот – понимает и сочувствует. Сердечные все-таки у нас люди. Вот говорят про наш народ, что он то, мол, да это. А не так это все! Придя к столь важному для себя и для своего народа заключению, Степан несколько ожил и даже отлип от стены, которая поддерживала его последние несколько минут.

– Сволочи! – коротко резюмировал он.

– Кто?

– А все! – сказал бестрепетно Степа.

– Ты все-таки полегче! – посоветовал мужик. – Не обобщай! Иногда и нормальные люди попадаются!

Он приосанился и подтянул животик.

– Я ж не про тебя, – пояснил Степа. – Ты мужик классный. Я тебя уважаю.

– И я тебя уважаю. Ты меня прости, если что. А про обменник этот никому не говори. Мало ли что могут подумать. Поставят диагноз и будешь потом в Кащенко устанавливать курсы валют. Как банкир Геращенко. И будут про тебя потом говорить: Геращенко из Кащенко. Ты этого хочешь?

– Не хочу, – честно признался Степа.

– То-то же. Так что не балуй! – посоветовал мужик.

Он вроде как хотел уже распрощаться с незадачливым Степой Духновым, но тут хлопнула входная дверь подъезда и на сцене появились два новых действующих лица. Это были здоровенные детины, облаченные в белые медицинские халаты. Настоящие санитары, гроза больных.

– Привет, мужики! – пробасил один из этой парочки. – Вы из местных? Жильцы тутошние? Аборигены?

– Ага, – ответил мужик в шлепанцах и подобрал животик. – Живем мы тут. Прописаны, в общем. За паспортом сбегать?

– Ты бы еще за амбулаторной картой сбегал, гы-гы-гы! – развеселился санитар.

– И за результатами анализов! – поддержал его коллега. – Ты мне лучше вот что скажи, мужик. Тут у вас тихо все? Спокойно?

– Угу, – ответил жилец. – Тихо, как в морге. В двадцать девятой квартире бабуля, правда, вредная, но и то справляемся. Своими силами, так сказать. Подручными средствами.

– Да нам твоя бабуля ни к чему, – сказал санитар. – Мы по другим всяким делам. К нам сигналы поступают, что ваш подъезд почему-то психи всякие конченые облюбовали. Будто им тут медом намазано. Может, у вас тут атмосфера какая-то особая? Или поля магнитные?

– Поля тут просто будь здоров, аж зашкаливает, – туманно признал жилец.

– Оно и видно. Психи, в общем, бузу тут в вашем подъезде устраивают. Приходят и валюту пытаются поменять. В лифте. Вот ты когда-нибудь валюту в лифте пробовал менять?

– Нет! – поспешно ответил жилец.

Степа Духнов стоял чуть поодаль ни жив ни мертв.

– То-то и оно! – внушительно сказал санитар. – Говорю же – психи! Жильцов пугают, люди жалуются, требуют принять меры. Мы уже двоих отсюда от вас забрали. Теперь лечим. Ну, рубашки там смирительные, медикаментозно тоже опять же – обычные, в общем, дела. Очень запущенные случаи. Так-то по нему и не скажешь, что больной, вот ведь удивительное дело! Стоит он вот так вот перед тобой, – санитар указал на перетрусившего почти до беспамятства Степу, – и выглядит ну совершенно как нормальный человек! А потом оказывается, что его надо лечить!

Степа медленно сходил с ума, и его уже можно было брать голыми руками.

– А что это вы мне все подмигиваете? – вдруг сказал жильцу в шлепанцах санитар.

– Чего это я вам подмигиваю? – обмер жилец.

То есть подмигивать-то он, конечно, подмигивал, пытаясь подсказать санитарам, что неплохо бы им было заняться Степой Духновым, да признаться в своем подмигивании он никак не смел. Боялся. Опасался, что этот псих на него кинется. Покусает и заразит.

– Конечно, подмигиваете! – уверенно сказал санитар. – Что же я, не вижу, что ли?

– Вам показалось, – попытался отбояриться жилец.

– Да как же это показалось, если вы подмигиваете!

Их внезапно возникшая перебранка не могла Степу обмануть. Он уже понял, что этот гад в шлепанцах его, Степу, сдает со всеми потрохами, и ему уже мерещились смирительная рубашка, барбамил внутривенно и диагноз «вялотекущая шизофрения». Никаких других приличествующих случаю диагнозов он не знал, но и этот ему казался чрезвычайно ужасным. Надо что-то делать, подумал Степа. А иначе прилепят диагноз и ничего ты потом им не докажешь.

– Ну настоящие психи! – сказал Степа деревянным голосом. – Обменник в лифте! Ну надо же было такое придумать! Совсем спятили!

Жилец в шлепанцах воззрился на него так, как будто Степа до сих пор считался глухонемым и заговорил после полувекового молчания, когда ни у кого уже и надежд не оставалось.