Владимир Гриньков - Санитар

Вдавил Дегтярева в старое кресло, сам сел напротив на колченогий стул. Ноги расставил широко и властно. Дегтярев сжался почему-то и совсем уже испуганным выглядел.

– Чем занимаешься? – спросил Паша.

– Сейчас?

– Сейчас ты напротив меня сидишь, – усмехнулся Паша. – Вообще чем занимаешься, спрашиваю.

– Работаю.

– Все там же?

– Да.

– На мое место взяли кого-нибудь?

– Нет.

– Один справляешься?

– Да.

До смешного односложно и быстро отвечал Дегтярь. Как приборчик примитивный.

– Я вижу, ты отошел уже немного.

– А? – не понял Дегтярев.

– Лучше, говорю, выглядеть стал.

– После чего?

– После похорон Розы.

Дегтярев вздрогнул и побледнел в одно мгновение. Они к главному в их беседе подступались, и оба это поняли.

– А дни жаркие настали, – вдруг сменил тему разговора Паша.

Дегтярев на него во все глаза смотрел и боялся пошевелиться, кажется.

– Жарко, говорю.

– Да, – кивнул Дегтярев, спохватившись.

– Попить есть что-нибудь у тебя?

– Попить?

– Да. Сок, компот – хоть что-нибудь.

– Пиво. Будешь?

– Буду.

Дегтярев с места не сдвинулся, не шелохнулся даже, и все смотрел на Пашу остановившимся взглядом.

– Ну? – произнес Паша вопросительно-требовательно.

Только тогда Дегтярев поднялся и направился на кухню нетвердым шагом. Было слышно, как он звенел стаканами, потом вдруг стихло все.

– Дегтярь! – позвал Паша.

Тишина. Паша поднялся резко, опрокинул стул и на кухню бросился. Дегтярев у стола стоял, на шум обернулся, и Паша увидел его лицо, мокрое от слез.

– Что случилось? – спросил почти участливо.

Дегтярев опять не отозвался, растер слезы по лицу рукавом рубашки. В руке держал ключ для открывания бутылок. Стал бутылку открывать, и не получалось – руки дрожали. Паша, за ним наблюдая, поморщился.

– Ты убил ее! – выпалил неожиданно Дегтярев.

Паша вздрогнул и попытался Дегтяреву в глаза заглянуть, но тот веки опустил, и со стороны могло показаться, что вот-вот задремлет он. Только движения его выдавали – резкие были чересчур, нервные.

– Ты о чем? – медленно сказал Паша, но чувствовал: дрожит у него голос.

– Я о Розе.

Дегтярь по-прежнему глаз не поднимал, возился с бутылкой, целиком ею был поглощен, казалось.

– Я Розу убил? – спросил Паша, намеренно придавая голосу удивление.

– Да!

Уверенно ответил. Хотя и было видно, что дрожит как осиновый лист.

– Откуда сведения? – полюбопытствовал Паша, унимая дрожь. – Приснилось? Или цыганка что-то нагадала?

– За что? – вдруг выкрикнул Дегтярев, и так истошно крикнул, что понятно было – боль, копившуюся все эти дни, выплеснул. – Убил ее за что?

– Любил ее?

– Ты этого не трогай!

– Любил, – протянул понимающе Паша. – А она тебе, значит, взаимностью не отвечала?

– Ты этого не трогай! – опять выкрикнул Дегтярев.

– Твоя эмоциональная душа этого не выдерживает, – доверительно произнес Паша.

Он сейчас слова Подбельского едва ли не слово в слово повторил. И ситуация была очень похожая. Только он теперь на месте Подбельского был, а Дегтярев – на его, Пашином, месте. Хотя нет, неправда. Паша Подбельскому не дал возможности над собой посмеяться. Тем и отличается от Дегтярева.

– А она и не могла тебя любить, – сказал Паша. – Девушки любят сильных. А слабых они только жалеют. Она могла лишь жалеть тебя, Игорек.

Говорил почти ласково, а сам на Дегтярева смотрел с холодным и почти брезгливым любопытством. Так смотрят на простейших и примитивных, изучая их во имя науки. Уколол побольнее – и ждешь реакции – как-то поведет себя, сожмется или просто убежит.

– Ты слизняк, – произнес Паша и на холодильник локтем оперся. – И дети твои слизняками родились бы. Зачем это, а? Зачем землю мусором покрывать?

Дегтярев голову в плечи втянул. Казалось, что сознание сейчас потеряет.

– И сам ты знаешь, что слизняк. Да?

Дегтярев молчал.

– С чего взял-то, что я ее убил?

Молчание.

– Хорошо, – сказал Паша. – Давай договоримся. Сделку заключим. Ты на мои вопросы отвечаешь, а я тебе за это расскажу, что Роза о тебе говорила – в тот самый день.

Окончание фразы с расстановкой произнес, значительно – чтобы совсем уж понятно было, о чем речь идет. И Дегтярев понял, вскинул голову и Паше в глаза заглянул.

– Ну? – сказал Паша. – Согласен?

– Да.

А иначе и быть не могло. Паша его зацепил основательно. Нужную струну нащупал и тронул ее осторожненько. Бережно тронул, чтобы не порвать ненароком. Рано было ее рвать.